Воспоминания артистки императорских театров Д.М. Леоновой

В Шанхае я также провела время очень приятно. У меня было письмо к американскому консулу. Остановилась я во французской гостинице. Общество было очень внимательно ко мне, устраивались музыкальные вечера, и, наконец, концерт, на котором присутствовала вся европейская публика Шанхая, т.е. англичане, французы, немцы, американцы и, конечно, русские. Впрочем, последних в Шанхае очень мало. Из китайцев был только один мандарин.

Концерт удался и по сбору и по музыке, не смотря на строгую критику публики, состоявшей, можно сказать, из компетентных ценителей. В концерте был, между прочим, один русский, который, спросив меня, куда я поеду дальше, выразил желание видеть меня в Хонькоу и, так как ехал туда на другой день, вызвался узнать мнение тамошней русской колонии и известить меня. Хонькоу отстоит от Шанхая более нежели на 1000 верст и путь идет по реке Янци-киангу. Вскоре я получила от этого господина телеграмму с несколькими подписями. Все общество русских чайных торговцев просило меня приехать в Хонькоу. Я не задумалась и собралась, хотя был уже декабрь.

На пароходе я доехала в три дня до Хонькоу, где встретил меня наш консул П.А. Пономарев. Он предложил мне для помещения дом — особняк, хозяева которого находились в то время в России, а у себя каждый день обед. В двенадцать часов ежедневно четыре китайца являлись за мной с паланкином и несли меня к консулу. Здесь окружало меня все русское купеческое общество и мне невыразимо приятно было, что в центре Китая я нахожусь совершенно в русском кружке.

Общими силами устроили концерт и здесь, также как и в Шанхае, публика состояла исключительно из европейцев. Всякий изъявлял желание, чтобы я спела что-нибудь на его родном языке, или его национальное музыкальное произведение; мне пришлось таким образом петь и на итальянском, и на немецком, и на французском, и на других языках. Шотландская песня «John Anderson» вызвала у стариков шотландцев слезы. Один из них учил меня предварительно выговаривать шотландские слова и хотя мне было очень трудно привыкнуть к выговору, но я все-таки освоилась с ним настолько, что спела. В концерте был один мандарин, который, выражая свой восторг, подарил мне кацавейку вышитую гербами. Подобную одежду можно получить только с плеча; китаец не имеет права вышить и продать такую вещь европейцу. За это у них полагается по закону строгое наказание. Здесь также, как и в Шанхае, китайцы не входили в залу, а слушали под окнами.

Концерт удался как нельзя более и мне жилось вообще очень весело. Беспрестанно приглашали меня на вечера и обеды. Из числа последних был обед китайский, с певцами китайцами и певицами китаянками, данный мне русской колониею с нашим консулом во главе. Перемен на этом обеде было до семидесяти в чашечках и блюдечках, как обыкновенно у китайцев, и стоил он что-то очень много. Деньги за него, медной китайской монетой (чоки), отвезли на восьми подводах. Китайский обед несравненно лучше японского, уже по одному тому, что у китайцев есть мясные блюда. Особенно вкусны были колобки из мяса и я ела их с удовольствием, но каково же было мое разочарование, когда, возвратившись в Россию, я получила от русского консула письмо, в котором он писал: «вкусные мясные колобки, которые вы так усердно кушали, делаются из собачьего мяса». Большую роль в китайском обеде играют ласточкины гнезда. Они, как известно, добываются с большим трудом, даже с опасностью жизни, с отвесных приморских скал и состоят из водорослей, служащих этим птицам материалом для гнезд.

Между тем, приближался новый год. В Хонькоу зимовала русская канонирская лодка «Соболь». Капитан пригласил нас встретить на ней новый год. Встреча нового года была так оригинальна, что я никогда не забуду этого праздника. Мы переехали в маленьких лодках на «Соболь», убранный роскошными растениями, между которыми красовались разных цветов камелии. При входе мне поднесли прелестный букет. В 12 часов капитан вышел на трап, где собралась уже вся команда в ожидании этой торжественной минуты, поздравил всех с новым годом и торжественно провозгласил тост за Государя Императора, при этом раздались пушечные выстрелы и единодушное «ура» всей команды и гостей. Затем следовали многочисленные тосты, поздравления, пожелания, шампанское подавалось в изобилии. Матросам роздано было угощение и они бросились качать капитана. Одним словом, было весело, приятно и очень торжественно.