Воспоминания биржевого спекулянта

Торговля шла очень стабильно, и мне невероятно везло. Я никогда не стремился попасть на страницы газет, но при этом и не прятался ни от кого. Известна профессиональная склонность Уолл-стрит ужасно преувеличивать как успехи, так и провалы любого активного дельца, и слухи, естественно, просачиваются в газеты. Эти достопочтенные источники так часто меня уже хоронили и столь же часто приписывали мне такие гигантские миллионы, что у меня осталось только удивление – где они все это выкапывают. И с какой дивной скоростью эти сплетни разрастаются! Бывало, что ко мне один за другим подходили мои приятели брокеры и рассказывали мне обо мне же, причем каждая следующая версия была еще более подробной, красочной и обстоятельной.

Впрочем, пора от предисловия перейти к рассказу о том, как я начал манипулировать рынком для других. Это все газетчики, которые бравурно и красочно расписали, как я полностью выплатил миллионы долга. Моя азартность, размах и выигрыши были настолько преувеличены, что обо мне заговорили на Уолл-стрит. Давно миновали времена, когда делец, управляющий двумястами тысячами акций, мог доминировать на рынке. Но публике нужно, чтобы у прежних лидеров были преемники. Репутация мистера Кина как удачливого биржевого дельца, сумевшего нажить на акциях миллионы, привела к нему банкиров и организаторов новых компаний. Все хотели его участия в размещении крупных пакетов акций. Иными словами, спрос на его услуги возник после того, как биржа заговорила о его прежних удачах.

Но Кин уже был на том свете. Два-три других человека, которые на несколько месяцев становились героями биржи, канули в тьму длительного бездействия. Я здесь прежде всего имею в виду некоторых из этих крупных игроков с Запада, которые в 1901 году появились на Уолл-стрит и, сделав многие миллионы на своих стальных компаниях, здесь и остались. На самом деле они не были биржевыми дельцами типа Кина. Они были гениальными учредителями новых компаний. И при этом редкостно одаренные, чрезвычайно богатые и крайне удачливые в операциях с акциями компаний, контролируемых ими и их друзьями. На деле они не были столь же выдающимися манипуляторами, как Кин и губернатор Флауер. Тем не менее Улица обожала сплетничать о них, и у них было много последователей среди профессионалов и стильных комиссионных домов. Когда они отошли от активной торговли. Улица осталась без героев-манипуляторов, по крайней мере без таких, о которых можно было читать в утренних газетах.

Многие еще помнят рынок быков, начавшийся, когда биржа в 1915 году возобновила операции. По мере того как закупки союзников в нашей стране оборачивались притоком все новых миллиардов и рынок расширялся, мы вступали в бум. Чем более свирепо закручивались манипуляции, тем меньше было нужды в том, чтобы хоть пальцем шевельнуть для раскручивания рынка компаний, поставлявших товары для войны. Миллионные состояния делали только на обещаниях выгодных военных контрактов. Эти люди стали успешными организаторами новых компаний, в чем им помогали либо дружественные банкиры, либо уличная биржа. Публика покупала все, что только ей ни предлагали.

Когда бум выродился в спокойное процветание, некоторые из этих организаторов компаний обнаружили, что им нужна помощь специалистов по сбыту акций. Когда публика затарена всеми видами ценных бумаг, за часть которых с нее содрали сильно завышенную цену, сбыть с рук новые акции – дело вовсе не простое. Выдохшийся бум вселяет в публику убеждение, что все проходит. Не то чтобы покупатели сделались более разборчивыми, но слепые закупки остались в прошлом. Меняется состояние умов. Пессимизм оказывается модным даже без того, чтобы цены резко пошли вниз. Достаточно того, чтобы рынки стали вялыми и оставались такими некоторое время.