Воспоминания бывшего студента

Мы пришли к ней в небольшую трехкомнатную квартиру. Дома была её дочь, Таня, полная девочка лет десяти. А через несколько минут после нас пришел сын, высокий парень лет восемнадцати, которого звали Алексей.

Мы только сели к накрытому в большой комнате столу, как пришел отец. Человек творческий, он быстро сходился с людьми, и с тетей Капой, как мы её называли, говорил уже как со старой знакомой. Отец рассказал, что служебной квартиры для семейных нет. Ему дали два дня на поиск съемного жилья.

Тетя Капа, накормив нас обедом, пошла на работу, предупредив, что пока мы не найдем «крышу над головой в частном секторе», будем жить у них. И никакие возражения и «идеи про гостиницу» к рассмотрению не принимались.

Отец ушел на поиски жилья, мама помыла посуду и пошла в ближайший магазин за продуктами. Сидеть ещё и на чужих продуктах мы не могли.

Вечером пришел муж Капитолины Петровны. Это был среднего роста худощавый мужчина лет сорока, звали его Владимир Нестерович, а мы называли его просто дядя Володя. Он уже знал про нас, жена позвонила, и тоже сказал, что мы их нисколько не стесним. Так с первого дня приезда в Одессу судьба свела нас с прекрасными людьми, которые помогли нам в первые дни, поддерживали и помогали, когда не стало отца. Увы, после отъезда из Одессы, я бывал у них всего пару раз.

Через день отец нашел комнату в частном доме. Нам с братом было все равно, где жить. А вот мама расстроилась. Дом был далеко от магазинов, автобус ходил редко. А самым неприятным было то, что недалеко было кладбище. Это было ещё одно обстоятельство, которое я потом включил в «список неприятностей», которые нам встретились в первые дни пребывания в Одессе.

Не знаю, что повлияло на дальнейшие события. То ли это была близость кладбища, то ли неприветливость и сварливый характер хозяина, но через несколько дней мы переехали в другой дом. Комната, правда, там была меньше. И небольшая прихожая выглядела весьма неприглядно. Но зато хозяева были приветливые, а прихожую отец за несколько дней так переделал, что теперь она превратилась ещё и в небольшую кухоньку. Руки у отца «росли из плеч», и он, разбив несколько армейских ящиков, сделал и кухонный стол, и шкафчики для посуды, и вешалки для верхней одежды, и новое крыльцо. Хозяева только ахали, увидев, как в руках отца преображается пристройка к дому.

Школа, в которой я проучился почти два года, была в десяти минутах ходьбы от дома. Это было одноэтажное здание с небольшой пристройкой. В «главном» здании находилась учительская, директор и большая часть классов. А наш 9 класс располагался в пристройке.

Все «удобства», а точнее деревянная уборная, были на улице. И на каждой перемене некоторые мои одноклассники бегали за уборную курить. И я несколько раз за компанию бегал туда. Но на второй день обучения меня остановил один из одноклассников, Валера Дудник. Он спросил, чего я туда бегаю, раз не курю. Так началась наша дружба.

Мои одноклассники, когда я коротко рассказал, кто я, из какой семьи и как оказался в Одессе, очень удивились. У некоторых родители были связаны с морем и бывали за границей. Но впервые они увидели человека, который долго жил, пусть и в социалистической, но, все – таки, Германии.

Больше половины одноклассников курили, и для них было удивление, что я не курю. А ещё больше они удивились, что я не знаю многих простых вещей, связанных с «заграницей». «Жеванина», так они называли жевательную резинку, которую продавали моряки в Одессе, была не такой, которую мы покупали в Германии.

И сигарет, которые они курили, я не видел, и пластинки, которые они слушали, я не слушал. И даже то, что по «телеку» там не показывали «клубничку», их очень удивило. И даже моя одежда была не сильно похожа на импортную.

А вот то, что моя успеваемость «выше среднего» многих порадовало. В школе, где я учился до Одессы, списывать было не принято. Никто никогда с таким вопросом ни к кому не обращался. А тут уже через несколько дней ко мне прямо с утра подходили ребята с просьбой «списать» что-нибудь. У меня всегда все было готово, а отказывать товарищам было неудобно. Правда уже недели через две об этом стало известно «классной» (так мы называли классного руководителя Анну Львовну Быстрицкую). Она несколько раз говорила со мной о том, что давать списывать нехорошо. Поэтому приходилось предупреждать желающих «сдуть» домашнее задание.

Мне нравилось учиться. Никакого труда на учебу я не затрачивал. Домашние задания я делал быстро, стихи заучивал сразу, читал рекомендованную литературу быстро. Но особенно мне нравились уроки математики. Звали учителя Александр Яковлевич Розанов. Он знал всех по имени, так к нам и обращался. Каким-то образом Александр Яковлевич смог нас убедить, что его систему очередности вызова «к доске» мы знаем. И, поэтому, всегда спрашивал, «кто сегодня должен отвечать». Чаще всего «очередник» поднимался сам и выходил к доске.