Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном. Часть 1

С вечера распределили войска и решили высотами, ограждавшими ущелье, идти в обход завалам и, обойдя их, взять неприятеля в тыл. Нашему батальону с другими нашего полка назначена была правая сторона ущелья. Так как полагали, что неприятель собрался в большом числе с правой стороны, то к нам принесли больше носилок, бинтов, и было увеличено число фельдшеров для перевозок раненых. Всю ночь на горах раздавалась их воинственная духовная песнь "Элои Ил аллах", гул от которой, отзываясь эхом, разносился по всем лесистым горам, и не могу сказать, чтоб производил приятное впечатление. Мы долго перед сном ходили около наших палаток, прислушиваясь к этому зловещему пению. Звезды блистали великолепно на своде небесном, и невольно пробегала в уме мысль: не в последний ли раз мы любовались их красотой, но что же если и в последний!? Веруем, что красота небесной жизни бесконечно выше, для души, этой, материальной. Наступило утро, прекрасное светлое кавказское утро; пробили обычный генерал-марш, по возам, сбор — и все двинулось. Офицеры, а также и мы оставили лошадей при обозе, а сами пошли со своей правой цепью, пешком. Гора, по которой было назначено нам идти, была очень высока; восхождение на нее с ружьем, патронами, в солдатской шинели было для нас с братом истинным подвигом. Мы взобрались на гору едва переводя дух, облитые потом и, хотя в полном изнеможении, однако не отставали от колонны. Как только вошли на гору, увидали, что неприятеля тут не было: он засел на другой горе, отделенной от нас глубоким оврагом; но как цель движения была обойти завалы и потом спуститься в тыл неприятелю, защищавшему завалы, то мы шли предводимые генералом Лабынцевым, хотя с жаркой перестрелкой, но все же не такой жаркой, на какую указывали приготовления. Колонна с обозом подвигалась к завалам, но прошла их уже тогда, когда опустились горные колонны, и неприятель, не ожидая их, отступил к своим. Итак, дело это было страшнее в ожидании, нежели оказалось в действительности. Доктор наш Павел Иванович Головинский, в палатке которого мы стояли, не оставил своей лошади в обозе и, взъехав на ней на гору, вел ее потом в поводу. Надо было удивляться этой белой кабардинке — она шла за ним, как дрессированная охотничья собака; при спусках в оврагах и рытвинах и самых крутых подъемах она шла так осторожно, что, несмотря на близкое расстояние, ни разу не наступила на него: ни с какой другой лошадью невозможно было бы идти по таким местам. После нескольких переходов мы соединились с дагестанским отрядом, которым командовал корпусный командир генерал Головин, перешедший за Сулик у Мятменского аула. Совокупно с нашим отрядом был взят аул Хубары и мы подошли к Чиркею, который уже выслал старшин к генералу Фезе, оставленному по ту сторону Сулика, и Чиркей сдался. Разумеется, в ауле уже никого не было, все жители с имуществом и скотиной ушли в леса и горы и, как говорили, выдали атаманов, то есть заложников, и на этот раз аул был пощажен. Помню, что в горах вьюки наши запоздали и долго ждали, пока разбили палатку и мы за чаем могли отдохнуть. Помнится также, что мы простояли двое или трое суток. Солдатики наши, не теряя времени, начали посещать лес — не попадется ли какая добыча, и действительно, многие находили хорошие ковры, некоторую домашнюю утварь и кое-что из посуды. Это было потом запрещено, из опасения какой-нибудь засады. Совершив покорение аула, мы двинулись в обратный путь к Темир-Хан-Шуре, перешли Сулик уже мирно и направились в горы.

Помню, как потянулись горами наши вьюки, на какие страшные крутизны они взбирались, имея по ту и другую сторону отвесные пропасти, так что страшно было смотреть; конечно, некоторые не миновали их, оборвавшись; но таких случаев было весьма мало. Придя в Шуру, войско расположилось лагерем, а начальствующие заняли квартиры в домах города. Эта стоянка была очень приятна: мы каждый день из лагеря ходили в город, посещали некоторых из своих начальников, хорошо к нам расположенных, иногда обедали у них и потом возвращались в лагерь, который был расположен в одной версте с чем-нибудь.

Потом мы пошли из Дагестана, прошли мимо аула, в котором был убит бывший прежде Шамиля имамом Казимула, который брал Кизляр и вообще действовал очень смело, хотя и короткое время; помнится, что генерал Вельяминов нарушил тогдашнее восстание.