Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном. Часть 1

В 1843 году он с такою же неустанною быстротою проскакал по линии за маршевыми батальонами и также, собрав все, что мог, пехоты и казаков, внезапно явился под Темир-хан-Шурой, разбил и рассеял скопище Шамиля, бросился в Зырянское ущелье и освободил генерала Пассека, запертого в ущелье и уже лошадиным мясом кормившего людей. Наконец, в 1845 году Фрейтаг же явился на помощь тогдашнему графу Воронцову в том же Ичкерийском лесу после взятия Дарго. Эта экспедиция была, как известно, предпринята против мнения Воронцова. Когда Фрейтаг появился в Ичкерийском лесу и раздались его пушечные выстрелы, то между горцами пронеслась весть, что пришел "счастливый генерал", и они тотчас отступили, так как, по их фатализму, постоянную удачу его они приписывали року, с которым нельзя бороться. Затем, в том же 1845 году, Шамиль бросился в Большую Кабарду, чтоб и ее поднять, и если б это ему удалось, то он много прибавил бы хлопот правительству; но Роберт Карлович Фрейтаг не дремал, вслед же за ним пошел в Кабарду и занял позицию против Кабарды. Этот приход Фрей-тага остановил волнение; кабардинцы оставались глухи к увещаниям Шамиля, и он должен был распустить свою пехоту, так как боялся очутиться между двух огней, а сам с кавалерией, оставив огни на месте своего расположения, бросился обратно за Терек, и так быстро было его бегство, что, как говорят, он в одни сутки сделал 150 верст, что способны выдержать только горские кавказские лошади. Узнав о его отступлении, Фрейтаг дал знать во Владикавказ, чтобы Нестеров немедленно выступил и пересек Шамилю переправу через Терек.

Я сидел вечером у Вревского, когда он получил предписание немедленно приготовиться к выступлению. Еще не рассветало, а отряд уже тронулся; но в первом же переходе увидели нарочного, посланного от Меллер-Закомельского, уведомлявшего, что Шамиль переправился через другой брод и не пошел туда, где ждал его Меллер, с одним, кажется, батальоном. Хотя Меллер поспешил за ним и туда, но уже застал всю почти партию переправившеюся. Тут валялось еще несколько трупов, когда мы проезжали этой дорогой, возвращаясь в Россию.

В 1845 году, после рассеяния Шамилева скопища, мы уехали в Россию, где потом узнали, что Фрейтаг был переведен в Варшаву генерал-квартирмейстером и там уже умер. Как теперь смотрю на него в его ойсунгурской землянке за преферансом; а тут в то же время делалась жженка, освещавшая синеватым пламенем землянку и потом весело распивавшаяся; помню, как радушно угощал он своих всегдашних гостей ужином; помню также, как заходил он вечером в палатку к Вревскому, где заставал нас за религиозными прениями, вставляя тут изредка и свое мнение.

Приятно вспоминать и в то же время напоминать всем о высоких доблестях таких людей и делать это правдиво и по совести.

Обращаюсь к рассказу.

В 1844 году была большая экспедиция в Дагестан. Мы, конечно, не знали, что там делал Шамиль, как велики были его успехи в этой борьбе, да и не помню всех названий возмутившихся местностей и племен. Помню, что в 1843 году говорили об опасном положении Тарковского владетельного князя и генерала нашей службы; о переходе к Шамилю тоже генерала нашей службы султана Инисуйского и других; но об этом будет говорить история; мои же воспоминания ограничиваются виденным и мною самим испытанным или слышанным из уст самых верных свидетелей и участников. Помню, что в этом походе мы шли горами с сильной перестрелкой, и когда наш полк и другие отряжаемые отдельно в сторону брали с бою позиции, потом возвращались к главным силам и наконец пришли на пункт соединения нашего отряда с отрядом, приведенным корпусным командиром генералом Лидерсом, так что весь отряд совокупно составлял, кажется, более нежели 20 батальонов пехоты с артиллерией и кавалерией, в которой был также Нижегородский драгунский полк, под командой генерала Безобразова, — на другой стороне огромного оврага стоял Шамиль с большою партиею. Прогуливаясь из лагеря с некоторыми офицерами, мы встретили отряд генерала Лидерса; сам он отправился с конвоем кавалерии в наш лагерь. Войска эти пришли из России, и мы с удовольствием смотрели на пришедших из нашей матушки России земляков.