Воспоминания еврея-красноармейца

Вот несколько подробностей этой судьбы: «Между тем предъявленный мной документ не возымел силы из-за настойчивых утверждений предателей из числа военнопленных о моей принадлежности к еврейской национальности. Точку в возникшем споре поставил командир украинских SS, охранявших лагерь. Он устроил мне настоящий экзамен по произношению слов, которые люди, говорящие по-еврейски, произносят с определенным акцентом (картавость при произношении звуков «р» и «л»). Я прекрасно выдержал этот экзамен, так как никогда не знал еврейского языка и не говорил на этом языке. Однако хор голосов из строя настоял на моей еврейской национальности. Меня одного направили по направлению к выходу из лагеря, через который увели раньше всех евреев. При подходе к воротам лагеря, за которыми евреев с трудом втискивали в переполненные большие, крытые брезентом немецкие машины, меня встретил стоящий на посту у ворот немец, которому я предъявил описанный выше «документ». Вид у меня был жалкий, я отлично понимал, что еще несколько минут — и меня увезут на расстрел вместе с теми евреями, которые уже сидели и стояли в машинах. Однако случилось непредвиденное. Немец сильно ударил меня ногой под зад и сказал мне по-немецки, что я подохну и так, как умирали в лагере тысячи советских военнопленных разных национальностей: от голода, холода, болезней, избиений, издевательств и т. д.»

В Митавском лагере, где и дальше систематически выявляли и уничтожали евреев, Вигдоров пробыл еще долго — до июля 1944 года. Большую часть времени он провел в госпитале — из-за раненых ног и из-за болезней: сначала — сыпного тифа, а потом и туберкулеза (после сыпняка он работал санитаром в туберкулезном отделении, где и заразился).[288]

Врачу обязан своей жизнью и Давид Львович Каутов. Он родился 14 августа 1920 года в г. Новоржеве Псковской обл., в семье рабочего-жестянщика. В декабре 1939 года был призван в армию, служил на Украине, с 1940 года — в Котовске Одесской области. С начала войны — на фронте, минометчик. С боями отступали от р. Прут. 26 сентября 1941 года был ранен, лечился в госпиталях Ростова и Ессентуков, выписался в ноябре. В ночь на 1 ноября 1942 года вместе с десантом высадился на Керченском полуострове. 15 мая того же года немцы начали контрнаступление, и 19 мая Каутов был ранен и отправлен в госпиталь, находившийся на берегу моря, назавтра, 20 мая, захваченный немцами. Стоячих больных построили, и немецкий офицер через переводчика объявил, чтобы комиссары и евреи вышли из строя. Каутов остался в строю (накануне он уничтожил все документы, а также письма из дома). Отобранных евреев увели, а остальных — пешей колонной отконвоировали в Джанкой, где был огромный лагерь около железной дороги: внутри было огороженное колючей проволокой пространство, куда определяли всех евреев. В Джанкое Каутов провел всего одни сутки (кормили один раз похлебкой из брюквы, без хлеба — наливали в котелки или пилотки).

В товарных вагонах его вместе с остальными привезли в лагерь в Кривой Рог. Здесь он провел всего несколько дней: отсюда его отправили работать в г. Марганец на шахту по добыче марганца. В лагере, помещавшемся в школе, огороженной колючей проволокой и с вышками, командовали немец-комендант и полицаи-украинцы, ходившие по лагерю с плетками, в концы которых было заделано что-то тяжелое. За малейшую провинность избивали до полусмерти. На работу водили под конвоем: собаки с немцами. Чтобы по дороге не убегали и не забегали в кукурузу, немцы придумали «переносную клетку»: из толстой проволоки сварили прямоугольной формы фигуру, клали ее на землю и приказывали крайним поднять клетку и держать ее — все оказывались как в загоне.