Воспоминания и размышления. Том 1-2

Большинство авторов во всем обвиняют Гитлера, ссылаясь на то, что он, поставив себя в 1941 году во главе вооруженных сил Германии и будучи дилетантом в оперативно-стратегических вопросах, руководил военными действиями как диктатор, не слушая советов своих помощников. Думается, что в этом есть доля правды, и, может быть, даже немалая, но, конечно, не в субъективных факторах кроются основные причины провала немецкого руководства вооруженной борьбой.

Причины кроются в том, что в Германии наступало резкое истощение сил и средств для продолжения вооруженной борьбы, а немецкий народ был морально подавлен катастрофическими неудачами.

Высшим руководящим кадрам немецких войск после разгрома под Сталинградом, и особенно на Курской дуге, в связи с потерей стратегической инициативы пришлось иметь дело с новыми факторами и методами оперативно-стратегического руководства войсками, к чему они не были подготовлены. Столкнувшись с трудностями при вынужденных отходах и при ведении стратегической обороны, немецкое командование не сумело перестроиться. В войсках резко упало моральное состояние. Этот фактор при оборонительных действиях имеет первостепенное значение.

Оно плохо учло и то, что Красная Армия, военно-воздушные силы и Военно-Морской Флот как в количественном, так и особенно в качественном отношении в целом неизмеримо выросли, а войска и командные кадры оперативно-стратегического звена в своем искусстве далеко шагнули вперед, закалились в тяжелейших условиях вооруженной борьбы.

В самолете на пути в Москву, изучая последние данные с фронтов, я еще раз пришел к убеждению в правильности решения Ставки от 12 апреля 1944 года, в котором одной из первоочередных задач на лето этого года ставился разгром группировки немецких войск в Белоруссии. Предварительно нужно было провести ряд крупных ударов на других направлениях, с тем чтобы оттянуть из районов Белоруссии максимум стратегических резервов немецких войск.

В успехе можно было не сомневаться. Во-первых, оперативное расположение войск группы армий «Центр» своим выступом в сторону наших войск создавало выгодные условия для глубоких охватывающих ударов под основание выступа. Во-вторых, на направлениях главных ударов мы теперь имели возможность создать преобладающее превосходство над войсками противника.

Белоруссию, особенно те районы, где была расположена группа армий «Центр», я знал хорошо еще со времени работы в войсках Белорусского особого военного округа в 1922–1939 годах.

Прибыв в Москву, прежде всего зашел в Генштаб к Алексею Иннокентьевичу Антонову. Он готовил карту военных действий для Верховного Главнокомандующего. Алексей Иннокентьевич сообщил мне сведения о ходе ликвидации противника в Крыму и создании новых резервных войск и материальных запасов к летней кампании. Но он просил не говорить Верховному о том, что познакомил меня с наличием созданных запасов. И. В. Сталин запретил кому бы то ни было давать эти сведения, чтобы мы преждевременно не просили резервы у Ставки.

Надо сказать, что Верховный Главнокомандующий в последнее время стал более экономно распределять силы и средства, находящиеся в распоряжении Ставки. Он давал их теперь в первую очередь только тем фронтам, которые действительно выполняли решающие операции. Другие фронты средства и силы получали в разумно ограниченных размерах.

Кстати, один из бывших командующих фронтом, выступая на страницах «Военно-исторического журнала» и высказывая свое мнение о работе представителей Ставки, заметил, что «…там, где координировали действия фронтов представители Ставки, туда в ущерб другим фронтам направлялись силы и средства».

Но ведь иначе и быть не могло. Там, где координировали действия представители Ставки, именно там, а не где-либо в других районах, и проводились главнейшие операции, которые и нужно было в первую очередь материально обеспечить. Эта практика целиком себя оправдала.

Из кабинета А. И. Антонова я позвонил Верховному. Ответил А. Н. Поскребышев. Он предложил мне отдохнуть.

– Когда товарищ Сталин освободится, я вам позвоню, – сказал он.

Это было полезное и вместе с тем приятное предложение, так как приходилось спать урывками, в общей сложности не более 4–5 часов в сутки.

И. В. Сталин пригласил меня к себе на 17 часов.

Позвонив А. И. Антонову, я узнал, что его тоже вызвали к Верховному. Не трудно было догадаться, что перед встречей со мной И. В. Сталин хотел ознакомиться с последней обстановкой и соображениями Генерального штаба.

Когда я вошел в кабинет Верховного, там уже бы ли А. И. Антонов, командующий бронетанковыми войсками маршал Я. Н. Федоренко и командующий ВВС генерал-полковник А. А. Новиков, а также заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров В. А. Малышев.

Поздоровавшись, Верховный спросил, был ли я у Николая Михайловича Шверника.

Я ответил, что нет.

– Надо зайти и получить орден Победы. Я поблагодарил Верховного Главнокомандующего за высокую награду.

– С чего начнем? – обратился И. В. Сталин к А. И. Антонову.

– Разрешите мне коротко доложить о положении дел на фронтах на 12.00 сегодняшнего дня.