Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Правительство, которое в то время возглавлялось П. А. Столыпиным, до крайности обострило положение изданием Правил от 11 января 1911 г.[223] Вся борьба со студенческими беспорядками возлагалась им на местные органы Министерства внутренних дел в лице губернаторов, градоначальников[224] и подчиненной им полиции; они уполномочивались принимать все признаваемые ими необходимыми меры, не сносясь с университетским начальством; мнения ректоров и университетских советов никто не спрашивал, и с ними совершенно не считались; вместе с тем, однако, ректоры и университетские советы продолжали считаться ответственными за тишину и спокойствие в университетах.

Начавшиеся в декабре 1910 г. беспорядки, как это нужно было предвидеть, возобновлялись с удвоенной силой в январе 1911 г. и скоро приняли самые острые формы. Нормальная жизнь в университетах замерла, аудитории опустели. Мысль о временном закрытии университетов была решительно отклонена министерством как проявление слабости и неумения или, вернее, нежелания университетов бороться с беспорядками. Вместо этого для подавления беспорядков в университетские здания была введена полиция. Произошли массовые аресты. Общество заволновалось.

Вот та почва, на которой весь президиум Московского университета в составе ректора Мануйлова, помощника ректора Мензбира и проректора Минакова, с одобрения Совета университета, подал в отставку. Министерство реагировало на это увольнением от службы всех трех названных профессоров в дисциплинарном порядке, без прошения, как будто прошений об отставке и не было подано. В ответ на такой образ действия министерства целый ряд профессоров и преподавателей университета, в том числе и В. И. Вернадский, ушел из университета[225]. Ряды ушедших были заменены непосредственным назначением со стороны министерства новых профессоров, получивших в обществе малопочетное наименование «кассовцев».

Здесь не место разбирать, насколько целесообразным был шаг президиума Московского университета. Им, между прочим, был нарушен сговор начальников столичных высших учебных заведений, встретившихся недели за две до этого, еще перед началом нового семестра, в Петрограде. Согласно нашему сговору, мы, ввиду крайне напряженного общего положения и великой ответственности, лежавшей на нас, условились во всех серьезных случаях действовать сообща и воздерживаться от всяких индивидуальных выступлений и ответственных решений, без предварительного совместного обсуждения их.