Воспоминания. Конец 1917 г. – декабрь 1918 г.

Этот вопрос, по-моему, кардинальной важности для народного образования, остался лишь в проекте. Василенко не успевал справиться с начатыми уже делами. Коньком Василенко были высшие учебные заведения. Он за это дело взялся рьяно, почти с юношеским, можно сказать, пылом. Еще в июне месяце прошли законы об открытии двух украинских университетов – одного в Киеве, другого в Каменец-Подольске. При Центральной Раде был создан народный университет, но это была пародия высшего учебного заведения. Кроме того, и украинского там почти не было. Украинцы, которые, не в обиду будет им сказано, любят сразу брать широкий размах, не считаясь ни с какими действительными условиями жизни, еще в мае месяце прислали ко мне депутацию с ходатайством об украинизации университета св. Владимира. Я нашел, откровенно говоря, это абсурдом – расстроить в корень один из старейших университетов, имеющий громадную, мировую заслугу в стране, в которой мы и так страдали от отсутствия достаточного количества высших учебных заведений. Открытие нового, хорошо оборудованного украинского университета я считал чрезвычайно желательным. Переговорил с Василенко, и оказалось, что эта мысль у него уже давно родилась и он уже подготовил материал для ее разработки. Работа закипела, закон прошел, ассигнованы деньги. С трудом подыскали украинских профессоров, назначили ректора. Я назначил комиссию во главе с П. Я. Дорошенко для отыскания желательного помещения. Они остановились на строящемся великолепном здании артиллерийского училища, которое теперь, ввиду того что имелось уже прекрасное подобное же училище в Одессе, было излишне. Дело это тянулось очень долго, прежде нежели отыскали выход, но в конце концов все уладилось. Университет был размещен великолепно, ничем не хуже, если не лучше многих старых. С Каменец-Подольским университетом дело обошлось значительно легче, так как там и город и все общество пошло навстречу. Оба университета были торжественно открыты в сентябре.

Киев, хотя и был главным культурным центром всего юга России, тем не менее всегда был провинциальным городом, теперь же, когда он в некотором роде стал столицей 40 миллионов людей, в нем, особенно первое время, чувствовался ужасающий недостаток в людях науки, а уж в действительно культурных украинцах и подавно. Украинцы все говорят о том, что я пользовался русскими силами для создания Украины. Да потому, что одними украинскими силами нельзя было создать ничего серьезного. Культурный действительно класс украинцев очень малочислен. Это и является бедой украинского народа. Есть много людей, горячо любящих Украину и желающих ей культурного развития, но сами-то эти люди русской культуры, и они, заботясь об украинской культуре, нисколько не изменят русской. Это узкое украинство исключительно продукт, привезенный нам из Галиции, культуру каковой целиком пересаживать нам не имеет никакого смысла: никаких данных на успех нет и является просто преступлением, так как там, собственно, и культуры нет.

Ведь галичане живут объедками от немецкого и польского стола. Уже один язык их ясно это отражает, где на пять слов 4 польского и немецкого происхождения. Я галичан очень уважаю и ценю за то, что они глубоко преданы своей родине, а также и за то, что они действительно демократы, понимающие, что быть демократом – не значит действовать по-большевистски, как это, к нашему стыду, происходит у нас. У них все-таки есть свой образованный класс, что дает уверенность, что галичане сумеют сохранить свою народность.

Великороссы и наши украинцы создали общими усилиями русскую науку, русскую литературу, музыку и художество, и отказываться от этого своего высокого и хорошего для того, чтобы взять то убожество, которое нам, украинцам, так наивно любезно предлагают галичане, просто смешно и немыслимо. Нельзя упрекнуть Шевченко, что он не любил Украины, но пусть мне галичане или кто-нибудь из наших украинских шовинистов скажет по совести, что, если бы он был теперь жив, отказался бы от русской культуры, от Пушкина, Гоголя и тому подобных и признал бы лишь галицийскую культуру? Несомненно, что он, ни минуты не задумываясь, сказал бы, что он никогда от русской культуры отказаться не может и не желает, чтобы украинцы от нее отказались. Но одновременно с этим он бы работал над развитием своей собственной, украинской, если бы условия давали бы ему возможность это делать. Насколько я считаю необходимым, чтобы дети дома и в школе говорили на том же самом языке, на котором мать их учила, знали бы подробно историю своей Украины, ее географию, насколько я полагаю необходимым, чтобы украинцы работали над созданием своей собственной культуры, настолько же я считаю бессмысленным и гибельным для Украины оторваться от России, особенно в культурном отношении.

При существовании у нас и свободном развитии русской и украинской культуры мы можем расцвести, если же мы теперь откажемся от первой культуры, мы будем лишь подстилкой для других наций и никогда ничего великого создать не сумеем.