Воспоминания. Лидер московских кадетов о русской политике. 1880–1917

15 июля 1904 года был убит Плеве, и это стало поворотным пунктом истории этих годов. Плеве был последней ставкой реакционного самодержавия. Оно не решилось эту политику свою продолжать и опять начало эру уступок. В этом могло быть спасение. Но такие повороты политики, после успешных террористических актов, которые происходили после убийств Бобрикова, Боголепова или Плеве, имели обратную сторону. Они не только давали моральное основание неосторожному заключению Струве о тождестве в России «оппозиции» и «революции»; они не помогали и политическому воспитанию нашей общественности. Они же питали враждебное отношение революционеров к самому либеральному «направлению». Революционеры ему не прощали не только того, что оно понижало «революционное» настроение, но и того, что плоды тех революционных дерзаний и жертв идут на пользу мирных реформ, а не революции. Это вносило смуту в умы, от которой тогда страдали в России и от которой сейчас заразился весь мир, когда прежняя «крамола» сделалась «властью».

После Плеве министром внутренних дел был назначен его антипод, князь Святополк-Мирский. Он дебютировал речью к чинам своего министерства, где впервые говорил им о необходимости доверия к общественным силам. Земцы из этих слов поняли, что их время пришло. По сигналу, вышедшему из общеземской организации, они стали отправлять на имя нового министра приветствия и благодарности за эти слова, напоминая о необходимости заполнить их конкретным содержанием. Так опять намечалась возможность примирения земцев с новым курсом правительства. Помню, как сочувственно отнеслись в «Беседе» к этим словам. И сам Святополк-Мирский решил поддерживать земскую линию. В ноябре с его разрешения состоялся в Петербурге съезд общеземской организации. Съезд выработал общую записку о неотложных для государства реформах, начиная с крестьянского уравнения, с защиты «законности», «личных свобод» и кончая запретным пунктом о созыве всероссийского представительства. На этом пункте голоса разделились. Большинство съезда было за представительство, облеченное «законодательной властью», то есть за конституционный порядок, меньшинство – за его совещательный голос. Но это разногласие только поставило точки над «i» и устранило двусмысленность. Но в одном все передовые земцы остались на своей общей и прежней позиции. Свою записку они обращали к существующей власти, хотели реформ от нее. Записка была представлена министру внутренних дел с просьбой «довести ее до сведения Его Императорского Величества». Уже модная тогда идея Учредительного собрания была на земском съезде отвергнута. По мнению съезда, такое собрание необходимо только при «отсутствии общепризнанной власти». Земцы же по-прежнему хотели преобразования России совместной работой общественности с существующей исторической властью, то есть хотели эволюции государства, а не переворота.