Воспоминания (ЛП)

Хотя они не могли использовать высокотехнологическую многофункциональную магию, такую как «Фаланга» Дзюмондзи, в одном поле защиты против материальных и основанных на тепле атаках они были непревзойденными в Японии.

И среди них, Сакурай Хонами показала необычайно сильные способности.

Именно поэтому она была выбрана, чтобы защищать одного драгоценного волшебника, единственного способного на магию вмешательства в психические структуры, Йоцубу Мию.

Снаряды, направленные прямо на них, упали в море.

Ни единый выстрел больше не смог достичь земли.

Магия, разрушающая импульс, была быстро вызвана в нескольких сотнях метров от берега.

Пока он невооруженным глазом смотрел на этот спектакль, его мысленный взгляд прошел через небо и нашел пулю посреди вражеского флота.

Тацуя протянул правую руку в сторону запада, и насильно разжал ладонь.

Пуля разрушилась в энергию.

В этот момент, магия конверсии массы «Взрыв Материи» в гневе была впервые использована.

За горизонтом зажглась вспышка.

Пасмурное небо отразило ослепительный свет.

Хотя до заката было ещё далеко, сияющая звезда вспыхнула над Западным морем.

Эхом отразился рев. Ни один человек не смог бы спутать его со звуком грома.

И сразу же всё топливо и взрывчатые вещества на борту кораблей зажглись, как один.

Обстрел прекратился.

Приближался жуткий грохот.

— Цунами! В укрытие! — закричав, Казама подобрал Сакурай, которая вдруг бессильно упала на землю, и начал бежать.

Санада, сейчас уже на мотоцикле, свернул, чтобы остановиться прямо возле него.

Тацуя сел на заднее сидение.

На бегу и держа Сакурай, Казама прыгнул.

С театральной акробатикой, он приземлился возле руля. Скорее это вышло далеко за рамки простой акробатики.

Нельзя сказать, что военным мотоциклам недостает лошадиных сил; явно перегруженный мотоцикл отважно поехал.

Когда буря закончилась, и волны прошли через горизонт, Тацуя опустился на колени на вершине холма.

Перед ним лежала выдохшаяся фигура Сакурай.

Лицо Тацуи, со снятым шлемом, было, несомненно, наполнено горем.

— ...Всё в порядке, Тацуя-кун. Это жизнь, в конце концов.

Беспомощный перед лицом жизни, которая не может быть спасена, задавленный эмоциями, которых он должен был лишиться; для него Сакурай показала слабую, но спокойную улыбку.

— Это не твоя вина. Для Расширенных волшебников, как мы, вполне естественно, что наша жизнь когда-нибудь закончится.

Это неправда, Тацуя хотел закричать.

Хотя у Расширенных волшебников действительно нестабильная продолжительность жизни по сравнению с обычными людьми, её текущее состояние было, без сомнения, благодаря сильному стрессу от непрерывного использования магии большого масштаба в такой короткий период времени. Даже для серии «Сакура», напряжение от защиты от такого бесперебойного залпа столь многих орудий было слишком большим, чтобы вынести.

Но Сакурай не хотела, чтобы он это говорил.

Зная это, он мог лишь стиснуть зубы.

— Действительно, это не твоя вина. С самого рождения моя роль быть щитом, и просто сегодня эта роль закончилась.

Но казалось, что Сакурай могла сказать мысли Тацуи.

— Это то, что я решила, не по приказу, но по моему собственному желанию.

Тацуя отчаянно попытался использовать «Восстановление», но вскоре понял, что это бесполезно.

Даже при том, что он мог перемотать назад материальную сущность, его сила была беспомощна, чтобы повернуть вспять часы жизни.

— Ты меня отпустишь? — сладким голосом Сакурай пробормотала Тацуе. — Я, которая никогда не имела возможности свободно выбирать свою жизнь, наконец, может свободно выбрать, как умереть. Я не позволю этому шансу уйти. Наконец-то я могу выбрать смерть не как искусственный инструмент, но как человек.

Тацуя никогда не мог подумать, что у Сакурай в сердце есть такая темнота.

Но неожиданно даже для него, в этом не было ничего удивительного.

— И так, ты меня отпустишь?

На слова Сакурай, Тацуя мог лишь молча кивнуть.

Со спокойствием во взгляде, Сакурай закрыла глаза.

Постепенно она перестала дышать.

Возле них, Санада начал петь сутры.

Казама положил руку на плечо Тацуи.

Всё ещё с этой рукой на плече, Тацуя встал.

В его глазах не было слез.

Странно, но чувство скорби исчезло из сердца Тацуи.

Слыша последние слова Сакурай Хонами, он был убежден, что нет необходимости горевать.

В то время Тацуя не знал, что на самом деле убедил себя в том, что горечь ушла, и это был один раз, когда он это сделал.

Глава 17

6 Ноября 2095 / Главный Дом Йоцуба — Застекленная Терраса

Возможно потому, что сегодня было много инцидентов, напомнивших ему события трехлетней давности.

Тацуя подумал о Сакурай Хонами, о которой не думал уже долгое время.

Воспоминания были пронизаны сожалением.

Тем не менее, он знал, что ему не оставалось ничего кроме как сожалеть и понимать.