Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 1

По долгу журналиста, литератора и современника я подвержен горькой обязанности говорить о смерти людей, снискавших уважение или любовь и благодарность соотечественников своими заслугами или литературными трудами. По моему положению в свете я знал и знаю лично б'oльшую часть замечательных лиц в России и, кого знал, о тех говорю от своего лица, приводя иногда речи или необыкновенные случаи из их жизни, мною от них слышанные. Из этого мои благоприятели, мои любезные дон Базилии, умели выковать металл и вылить из него противу меня пули, которые, однако ж, не попадают в цель. Некоторые очень искусно дают знать, особенно по случаю моей биографической статьи об И. А. Крылове137, что будто я хвастаю дружбою с знаменитостями после их смерти138, когда эти знаменитости меня и знать не хотели!!! Ловко, да не умно и не удачно! Мы живем посреди современных свидетелей, и к следующим томам моих «Воспоминаний» я приложу снимки с писем ко мне многих знаменитостей для доказательства, в каких я находился с ними сношениях139. Предварительно скажу, что я никогда не хвастал ничьею дружбой и никакими связями, никогда этим не гордился и не буду хвастать и гордиться. Никогда в жизни я ничего не искал, никому и никогда не навязывался, не обивал ничьих порогов и не задыхался в атмосфере передних. Почитаю себя счастливым и радуюсь в глубине души, что многие значительные люди оказывали и оказывают ко мне благосклонное внимание, и за это питаю к ним искреннюю, сердечную благодарность; но чтоб я хвастал или гордился знакомством или связью с каким-нибудь, хотя самым даровитым, русским писателем, этого не бывало и не будет! В столкновении и в связи я был со всеми ими как литератор и журналист, но в дружбе был только с двумя, и то не как с литераторами, а как с людьми, – именно: с покойным А. С. Грибоедовым, бессмертным творцом «Горя от ума», и с Н. И. Гречем140. Я столько же любил бы и уважал их, если б они вовсе не были писателями. Талант без сердца – машина! Дружбою с покойным И. А. Крыловым я не хвастал, потому что никогда даже не искал этой дружбы, а был с ним хорошо знаком и прежде часто видывал его. Как журналисту, не принадлежащему ни к какой партии, мне даже невозможно было искать дружбы литераторов, а что многим из них я был нужен, это не подлежит ни малейшему сомнению и ясно по ходу дела. Были литераторы, искренно мне преданные, но они уже в могиле… и я не трону их и не вспомню о их ко мне приверженности! Есть, может быть, и теперь литераторы, которые знают меня… и я больше не требую. Но чтоб я хвастал дружбою Крылова, Пушкина или кого бы то ни было!!! Ах, боже мой, как вы мало знаете меня, любезные мои дон Базилии, если в самом деле верите этому, а не выдумываете! Я горжусь только одним в свете, а именно моими врагами. Если б они не были моими литературными врагами, я бы умер от чахотки или сошел с ума!

Итак, почтенные мои читатели, верьте мне, что все сказанное в моих «Воспоминаниях» – сущая истина. Никто еще не уличил меня во лжи141, и я ненавижу ложь, как чуму, а лжецов избегаю, как зачумленных. Всему, о чем я говорю в «Воспоминаниях», есть живые свидетели, мои современники, совоспитанники и сослуживцы, или есть документы. Пусть современники уличат меня во лжи! Ошибиться я мог в числах, в именах, в порядке происшествий, потому что пишу не из книг, а из памяти, – но в существе все правда. Где нельзя сказать правды, там я молчу, но не лгу142. В том, близок ли я был к некоторым знаменитостям, представлю письменные доказательства или сошлюсь на живых свидетелей.

Но я вам еще не отвечал, почему я издаю мои «Воспоминания» при жизни…

Ведь это только отрывки!..

При воспоминании прошлого кажется мне, будто жизнь моя расширяется и увеличивается и будто я молодею! Нынешнее единообразие жизни исчезает – и я смешиваюсь с оживленными событиями прошлого времени, вижу пред собою людей замечательных или для меня драгоценных, наслаждаюсь прежними радостями и веселюсь минувшими опасностями, прежним горем и нуждою. Пишу с удовольствием, потому что это занимает меня и доставляет случай излить чувства моей благодарности к людям, сделавшим мне добро, отдать справедливость многим забытым людям, достойным памяти, высказать несколько полезных истин, представить подлинную характеристику моего времени. Найдется много кое-чего любопытного и даже поучительного! Я прочел написанное нескольким искренним приятелям…

«Печатайте!» – сказали они в один голос.

«Печатай, печатай!» – повторили в семье… Явился мой добрый М. Д. Ольхин143 и решил: печатать…

Печатаю!

Пойдут многочисленные подражания144, как после всего, что только я ни вздумал печатать, и журналам будет случай бранить меня и т. п. Все это даст некоторое движение умам, разбудит их, а при общем умственном застое и это хорошо!

А сколько вы издадите томов ваших «Воспоминаний»?