Воспоминания моего дедушки. 1941-1945

Страх, который был в начале войны, смешался с чем-то, не знаю даже как это назвать. Нечто похожее на безрассудное любопытство ко всему, что стреляет и взрывается. Мы разбирали все, что находили после наступлений и отступлений войск. Это были блестящие красивые «игрушки», наносившие серьезные увечья. Мой друг детства Коля лишился нескольких пальцев на руке. Другой друг потерял все пальцы, еще один покалечил ноги и остался хромым. Я сунул фитиль в карман и когда он загорелся, я прижал рукой, но пламя было настолько сильным, что на левой ноге был ожог. Нога разболелась так, что пришел ночевать военный врач. Он дал немного цинковой мази, это спасло, но пятно на ноге осталось на всю жизнь. Довели бы нас до концлагеря, я бы точно погиб, но об этом позже.

Друг Коля умер от менингита, или от другой болезни, со страшными головными болями. Вскоре и у меня начались такие боли. Больно было всякое напряжение. Я не мог читать и делать резкие движения. Но потом прошло. В это время я очень много читал. Это был уход от реальной жизни в книжную. Я «глотал» буквально все, что находил. Выпрашивал книги у знакомых, обменивался с приятелями. В поисках книг я знакомился со всеми в округе, кто мог одолжить мне, что-нибудь почитать. Так я познакомился с одним мальчишкой. Это было в конце 1943 года. В это время он появился у нас в городе вместе с бабушкой и матерью, до этого они жили в Орле. Немцы уже отступили, но почему, а семья не стала ждать наших на родине – не знаю. У этого мальчишки была только книжка «Черемыш – брат героя» Льва Кассиля. Он ей очень дорожил и дал мне при условии, что я её не потеряю. Взамен я дал ему что-то своё. Потом он снова попросил меня дать ему что-нибудь почитать. Я сказал, что только если взаймы. Но когда я пришел к ним домой его мать и бабушка вежливо упрекнули меня и сказали, что у него только единственная книжка и он не может мне больше ничего предложить, они попросили не отказывать ему в просьбе дать книгу. Я больше не отказывал. А потом нас с отцом и матерью отправили в концлагерь, и я не знал, что стало с его семьей. Только уже в 1945 году, когда война окончилась, мне рассказали, что они отступали вместе с немцами и доехали почти до Германии. Где-то в Польше отступающих немцев бомбили наши самолеты. Мальчишка не стал прятаться в убежище вместе с остальными. Он стоял на виду, махал руками и кричал: «Бейте их гадов!» На беду его увидел и услышал какой-то фашист. Он достал пистолет и застрелил мальчишку. Преклоняюсь перед его светлым образом. Как его звали, я не помню. Был он моложе меня на два года. Вероятно, в тот момент он рисовал образ Черемыша – героя его любимой книги, который летит на самолете и стреляет в немцев. Я хотел автору написать, но в то время не знал ни имени, ни адреса, да и работала плохо, после войны позже я узнал, когда автора уже не было в живых.

По железной дороге в первый половине войны немцы перевозили большое количество пленных красноармейцев. Их перевозили в открытых полувагонах под строгой охраной. Даже зимой многие из них были без верхней одежды. Не помню, чтобы их кормили. Охрана не подпускала близко местных жителей, которые приносили хлеб и картошку. Моя мать также пыталась передать еду пленным. Иногда их по одному, по два охрана выводили из вагонов для своих нужд. Мать рассказывала, порча, что один пленный подбежал к женщине, та дала ему краюшку хлеба, он схватил и побежал обратно. Охранник сдвинул винтовку и выстрелил ему в голову. Тот упал, хлеб упал на землю. Охранник вызвал двух пленных, те унесли убитого и подняли хлеб с земли. В другом случае мать видела, как немец застрелил старика, пытавшегося подойти к пленным, чтобы передать хлеб.

Я с приятелями видел, как двое пленных вынесли мертвого в одном нижнем белье, положили его на землю. Помню, с какой тоской посмотрел один из пленных на нас, но ничего не сказал. У нас собой не было никакой еды, и мы ничем не могли помочь. Рядом был немец с винтовкой. Спустя много лет после войны, когда расширяли пути, рабочие нашли человеческий череп. Потом, на том месте, где лежало тело, выросло дерево. Никто не знает, каким образом. Мне же, всякий раз, когда я проходил мимо, дерево напоминало ту историю и безымянного пленного, которого здесь похоронили. Кто-то не дождался его с войны.