Воспоминания о академике Е. К. Федорове. «Этапы большого пути»

К 1947 г. служба имела статус Главного Управления Гидрометеослужбы при Совете Министров СССР, а возглавлявший ее, Евгений Константинович в возрасте 35 лет был уже генерал-лейтенантом.

Но я в начале воспоминаний о нем сказал, что были у Евгения Константиновича и взлеты, и падения. В 1947 г. по навету злоумышленников и по указанию Мехлиса Евгений Константинович подвергся «товарищескому суду». Ему инкриминировали якобы передачу гидрометеорологической информации американцам и англичанам (нашим союзникам в великой войне). Сейчас такое обвинение показалось бы просто нелепым, а в то время Евгений Константинович был уволен с работы и разжалован в рядовые.

Евгений Константинович в гражданском кургузом пиджаке пошел в большую науку.

Он организовал на Кавказе высокогорную геофизическую лабораторию для исследования процессов в атмосфере, а затем и отдел физики облаков в составе Геофизического института Академии наук СССР, которым руководил в то время академик Г.А. Гамбурцев. Вскоре Федоров стал заместителем директора и организовал у себя ячейку, которая работала в Средней Азии по поискам урана-235 – это было тогда очень важной задачей.

Е.К. Федоров задумал, конечно, расширение всех названных работ, начал подбирать молодежь по всей стране. Вот тогда и произошла моя личная встреча с Евгением Константиновичем. Это было в Ташкенте. Там я жил и учился в университете на физическом факультете.

Мое первое впечатление о Евгении Константиновиче Федорове: плотный, энергичный человек среднего роста и среднего возраста. Во всех проявлениях чувствовалась неиссякаемая энергия, умение доводить дело до нужного результата. Умные, доброжелательные глаза. Проездом из экспедиции в южные республики Средней Азии он заехал в Ташкент к декану физического факультета университета Скворцову (он с ним был знаком ранее) и попросил отобрать 6 лучших студентов с 5 курса для работы в его будущем Институте. «Ведь в Москве хороших студентов-физиков не добыть, отправляют в далекие атомные городки», которые в то время создавались. После краткой беседы моя судьба была решена, хотя в Ташкенте мне сулили аспирантуру и отдельное научное направление.

Это было время, когда для Е.К. Федорова начался новый великий этап деятельности. Он хорошо продумал стратегию действий своей группы, а впоследствии Института.

Радиоактивность при испытаниях ядерного оружия, распространяющаяся на большие расстояния (пусть даже в небольших количествах) будоражила людей, да и ученые и конструкторы должны были иметь надежную информацию о таком распространении и о составе этих фрагментов. Федоров поставил первую задачу – откуда распространяется радиоактивность, зафиксированная в 1953 г. на Алтае. И вот состоялась встреча И.В. Курчатова с Е.К. Федоровым, на которой было принято решение об организации научной ячейки (а в последствии и Института).

Е.К. Федоров получил высокие полномочия и занялся делом. Вот где пригодилась молодежь – ведь готовых специалистов по этому профилю практически не было.

Федорову была поставлена уникальная задача с 1 января 1954 г. составить программу исследований радиоактивности при проведении ядерных испытаний, создать методики и аппаратуру и в сентябре – октябре 1954 г. начать практическую работу на полигоне. И все это своими силами – руководя молодыми, которых он подбирал; старше нас был вначале только один Р.М. Коган (лет 35). Мы взялись за работу.

Е.К. Федоров показал истинную ширину мышления, изобретательности, воли. Пользуясь полномочиями, он задумал авиационные исследования, для которых отобрал 10 самолетов. В числе отобранных 2 огромных мощных винтовых бомбордировщика ТУ-4 аналоги американской летающей крепости В-29 – для измерений на больших высотах и расстояниях. 3 ИЛ-28 двухмоторные прямокрылые небольшие реактивные бомбордировщики – для установки автоматической рентгенометрической аппаратуры; два ИЛ-12 (или 14) для измерений в нижней части радиоактивного облака («шлейфа») и 3 небольших ЛИ-2 для измерений на небольших высотах (100–200 м) радиоактивных «следов», оставшихся от прошедших радиоактивных облаков взрыва.

Кроме того были грандиозные планы по наземным измерениям автомобильным и автоматическим наземным приборам, в которых лента продергивалась и фиксировались выпадения радиоактивных частиц из облака в течение каждой минуты.

На начальном этапе подготовки особенно выделялась научно-организационная роль Евгения Константиновича. Он лично объездил все конструкторские бюро, лично осмотрел выделяемые самолеты, наметил вместе с нами размеры и установку приборов на самолетах. Предполагалось, что все приборы будут создаваться в нашем Институте. В Институте были для этого специалисты, в основном, молодежь. Федоровым были созданы конструкторское бюро и мастерские. Основные самолеты были в воинских частях, а впоследствии и на судах. Мы вместе с Е.К. Федоровым Объясняли задачу, советовались с экипажами и конструкторами.