Воспоминания о будущем. Идеи современной экономики

Это место нужно повторить еще раз, поскольку такое понимание капитализма является достаточно необычным в рамках классических его определений. Если мы допускаем разрушение цехового хозяйства и ставим главную задачу – обеспечить повышение добавленной стоимости, то необходимо идти на риск и брать кредит (денежный или товарный) на развитие новых технологий и захват рынков. Если ты этого не сделаешь, то можешь проиграть конкуренцию (которая появляется, как только начинают разрушаться традиционные воспроизводственные контуры) и уже не восстановиться никогда. И лучший вариант тут – идти наемным работником к более удачному конкуренту, а худший – разделить участь индийских ткачей или жертв огораживания. Современная экономика России тому пример.

Но если ты тратишь на инновации деньги или ресурсы, которые в рамках старой системы являлись необходимой частью сохранения экономической системы (например, запасы, которые должны храниться на случай неурожая или слишком холодной зимы), то так или иначе эти ресурсы должны быть возвращены. И это автоматически нарушает систему традиционного ценоопределения, поскольку заранее совершенно неизвестно, какие же ресурсы пойдут на разработку и производства той или иной инновации. Но в стоимость конечной продукции они должны быть включены обязательно!

Возвращаясь к нашему примеру с деревнями, отмечаем, что описанная выше (пусть и гипотетическая) работа феодала по улучшению технологий как раз и является включением углубления разделения труда в воспроизводственный контур! И при этом начинает происходить объединение экономических систем, существующих до того в рамках самостоятельных воспроизводственных контуров, с потерей их независимости. Это тот процесс, который мы до того называли «расширением рынков».

Более того, поскольку углубление разделения труда ведет к повышению производительности (см. приведенные выше определения), то процесс масштабирования воспроизводственных контуров практически неизбежен. Тут, впрочем, есть одна принципиальная тонкость, которую мы еще опишем в следующей главе.

Теперь, коли уж мы объяснили, что такое углубление разделения труда (появление новых технологий, трудовых навыков и прочих элементов дифференциации трудовой деятельности) и чем парадигма научно-технического прогресса (НТП) отличается от других моделей развития (углубление разделения труда сознательно и активно используется для расширения воспроизводственного контура экономики), нужно поговорить о разных типах разделения труда в экономической системе.

Приведем такой пример. Пусть у нас есть булавочная фабрика (последуем тут Адаму Смиту), в которой происходит производственный процесс. Вместо отдельных мастеров, которые делают булавки от начала до конца, появляются отдельные операции, на каждой из них сидят не очень квалифицированные люди и делают много простых и однообразных операций. То есть имеет место углубление разделения труда. Внешний рынок этого разделения может даже не заметить – только обнаружится, что владелец нашей фабрики стал несколько более богатым, чем все ожидали (за счет увеличения прибыли в условиях снижения себестоимости), да еще эта фабрика стала захватывать рынки и ликвидировать конкурентов, поскольку стала немножко снижать цены. Впрочем, если она стала монополистом, то цены снова выросли. Но, опять-таки, для внешних наблюдателей, которые на саму фабрику не заглядывают, ничего не изменилось.

Однако есть еще один вариант действий, который уже принципиально меняет всю систему внешних рынков и экономических отношений. Например, владелец фабрики может решить, что ему выгоднее не продолжать делать булавки для рынка конечных их потребителей, а поставлять булавочные заготовки для других производителей булавок. То есть совершенствовать не вертикальную производственную систему, а выстраивать горизонтальные связи. Тогда он может за счет предложения более дешевой заготовки снова стать монополистом и начать куда более интересный процесс, изменение себестоимости самой булавки.

Если раньше добавленная стоимость была разделена между операциями на одной фабрике и определялась исходя из затрат (стоимости станков и оборудования) и стоимости рабочей силы, то теперь ситуация меняется: производитель заготовок может несколько повысить или понизить стоимость этих самых заготовок, исходя из, условно говоря, рыночной конъюнктуры. А представим себе, что он продает свои заготовки еще кому-то, для совершенно других целей, причем объем таких продаж существенно превышает масштаб продаж в рамках булавочной продукции? Тогда их стоимость для булавочной промышленности может вообще перестать зависеть от состояния дел в ней, от реального спроса. Грубо говоря, производитель заготовок просто делает оферту – и булавочники, в силу его монополии, обязаны согласиться. Либо же кто-то из них должен вложить серьезные деньги в восстановление производства, для себя и, возможно, для других.