Читаем Воспоминания о Дмитрии Сергеевиче Сипягине полностью

Что бы ни говорили будущие историки про Сипягина, что бы ни писали его биографы, а эта смерть говорит неизмеримо много в его пользу. Он жил барином, в хорошем смысле этого слова, служил барином, действительно был предан Государю, как старый русский боярин; любил Государя искренно, по-детски, может быть, не как человека, а как воплощение монархической идеи; Д. С. верил во всемогущество Бога, верил в Россию и ее будущность и, сраженный рукою убийцы, умер, как солдат, спокойно, улыбаясь, как умирают дети и настоящие православные мужики, как умирали Сусанины, ни разу даже не спросив, кто убийца и что с ним сталось. Он умер, смотря потухающим взором на жену и до последнего вздоха думая о Государе и России…

Сипягин был человек далеко не выдающегося ума и был не государственный человек; он был не лишен великорусской хитрости, царедворства и соответственной этому фальши и неправдивости, но его политические и религиозные принципы делали его человеком цельным, убежденным и в общем честным. Революционеры хорошо знали, кого они убивают, избирая свою жертву из числа приближенных Императора Николая II. Россия потеряла в Сипягине мало, но Государь потерял в нем очень много – истинного, верного и действительно преданного слугу. Сипягин принадлежал к тому типу людей, кои были так нужны Государю Николаю Александровичу и коих вокруг него почти не было.

«Почему он так кричит?» – спросил меня Витте во время болезни Сипягина. «Потому, – отвечал я, – что он русский барин старого типа, типа псовых охотников; он наверное кричал на своих псов и бил их арапником, но при этом очень любил их и готов был взять их к себе в спальню; он кричит от малейшей боли, но искренно благодарит людей, которые ухаживают за ним и причиняют ему эту боль. Он кричит в целом ряде случаев, потому что в этих случаях кричали все его предки; на охоте и от боли он не может не кричать». Сипягину надо было жить полстолетия раньше, быть предводителем в богатой губернии, а не министром в царствование Императора Николая II.

Когда он был курляндским губернатором, балтийские бароны любили его, несмотря на его типично русский нрав, но, вероятно, не потому, что он был особенно образцовым губернатором, а потому, что он был любезен, вежлив, гостеприимен и обращался с ними не как русский чиновник, не как сатрап, а как русский боярин; этих качеств его было, пожалуй, еще достаточно для губернатора в более культурных балтийских губерниях, но, бесспорно, их было мало для министра. Императору Николаю II такие люди, как Д. С. Сипягин, были нужны в качестве приближенных придворных, но не в качестве руководителей судьбами России в XX столетии.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Сергей Александрович (1857–1905), Вел. Кн., четвертый сын Императора Александра II. Генерал-лейтенант, генерал-адъютант, участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг. С 26 февраля 1891 г. назначен московским генерал-губернатором, командующим войсками Московского округа. Член Государственного Совета. 4 февраля 1905 г. убит И. П. Каляевым.

2 Елизавета Федоровна (урожд. принцесса Гессенская) (1864–1918), Вел. Кн. Супруга Вел. Кн. Сергея Александровича, сестра Императрицы Александры Федоровны. Настоятельница Марфо-Мариинской обители в Москве. Убита 18 июля 1918 г. под Алапаевском.

3 Михаил Николаевич (1832–1909), Вел. Кн., четвертый сын Императора Николая I. Генерал-фельдмаршал, участник русско-турецкой (1877–1878) и Крымской войн. С 1863-го по 1881 г. – наместник на Кавказе. С 1881 г. – председатель Государственного Совета.

4 Горемыкин Иван Логгинович (1839–1917), сенатор. Член Государственного Совета, председатель Совета министров (1906, 1914–1916).

5 Ольденбургский Александр Петрович (1844–1932), принц, генерал-адъютант, сенатор. Член Государственного Совета. В I мировую войну – главноначальствующий санитарной и эвакуационной частей.

6 Витте Сергей Юльевич (1849–1915), граф, министр путей сообщения (1892), министр финансов (1892–1903), председатель Комитета министров (1903–1905), председатель Совета министров (1905–1906).

7 Алексей Александрович (1850–1908), Вел. Кн., сын Императора Александра II. Генерал-адъютант, генерал-адмирал. Главный начальник флота и Морского ведомства (1880–1905), член Государственного Совета.

8 Шереметева (урожд. Вяземская) Екатерина Павловна (1849–1929), графиня.

Шереметев Сергей Дмитриевич (1844–1918), граф, историк, председатель Археографической комиссии, член Государственного Совета.

9 Боголепов Николай Павлович (1846–1901), профессор римского права, ректор Московского университета (1883–1887, 1891–1893), министр народного просвещения (1898–1901). Убит эсером П. В. Карповичем.

10 Возможно, Трепов А. Ф. (1864-?), статс-секретарь, член Государственного Совета.

11 Стишинский Александр Семенович (1851-?), товарищ государственного секретаря (1896), в 1900–1904 гг. товарищ министра внутренних дел, председатель комитета по борьбе с немецким засильем (1916), член Государственного Совета.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное