Воспоминания о Евгении Шварце

Кто не помнит злобного купчишку-торгаша, готового продать всех и вся? Драматург поднял этот образ до высоты отвратительнейшего пройдохи, твердо убежденного, что все на свете можно купить и продать, что нет и не может быть честных и благородных людей.

Теперь, когда я вспоминаю все виденные и прочитанные пьесы Шварца, я понимаю, что он шел путем очень смелой интерпретации классических образов. Опираясь на некоторые черты героев старого эпоса, он сумел создать галерею действующих лиц, которые несут черты современности. Пьесы «Дракон», «Два клена», «Снежная королева», «Золушка», «Обыкновенное чудо», «Тень» и др. учат нас помнить о тех человеческих чувствах, без которых невозможно жить, работать, строить.

В творчестве Е. Шварца мы не найдем абстрактной символики, романтики ухода от мира, от жизни, от общества.

Любимые герои Шварца — Василиса-работница, идущая на подвиг ради своих детей; Герда, спасающая своего маленького друга; отважный ученый и преданная Аннунциата, готовые идти на муки ради правды, — это не так люди из сказки, как люди наших дней. Я бы сказал, не боясь этого термина, — «идеальные герои». И они обязательно живут в каждой пьесе Е. Шварца. Все они полны мужества и веры в человека. Больше всего им ненавистны трусость, равнодушие, способность отречься от друга в трудную минуту. Весь гнев драматурга обращен на мещан, предателей, трусов. И хотя в каждой его пьесе приоткрыт какой-то уголок волшебной страны, где все представлено так, как может быть только в сказке, мы узнавали то, что ненавистно нам и в жизни.

Когда министр-администратор из пьесы «Обыкновенное чудо» начинает рассуждать: «Чего тут стесняться, когда весь мир создан совершенно не на мой вкус. Береза — тупица. Дуб — осел. Речка — идиотка. Облака — кретины. Люди — мошенники. Все! Даже грудные младенцы только об одном мечтают, как бы пожрать да поспать», — мы думаем отнюдь не о сказочном герое; перед нами во весь рост встает фигура приобретателя и пошляка, стяжателя и тупицы.

Вот другой образ из этой же пьесы — охотник. Он уже давно бросил охотиться. Его беспокоит лишь одно: что о нем говорят, что о нем думают.

Атаманша разбойников из «Снежной королевы» уверенно заявляет: «Детей надо баловать — тогда из них вырастают настоящие разбойники».

Когда в чудесном кинорассказе «Золушка» наталкиваемся на мечты Мачехи о придворных связях, мы думаем не об источниках пьесы Шварца; мы вспоминаем вполне реальных любителей окольных путей и «черных ходов»…

Всех этих персонажей, пожалуй, не найти в указателях сказочных героев и сказочных сюжетов. Но, увы, мы их знаем по именам, отчествам и фамилиям. Они живут около нас. Они притворяются добрыми и хорошими. Они делают красивые мины и говорят красивые слова. Но это — враги. И враги отнюдь не сказочные.

В самые последние годы, уже после смерти Евгения Шварца, шумный успех выпал на две его пьесы — «Голый король» и «Дракон». В этих пьесах искали и находили черты той критики, которая могла возникнуть лишь три десятилетия после их создания. Думаю, что сам Евгений Львович был бы сильно удивлен теми параллелями, которые вдруг возникли в головах режиссеров и зрителей!

Пьеса «Голый король», написанная вскоре после прихода Гитлера к власти, и пьеса «Дракон», начатая перед самой войной и законченная в конце ее, — пьесы антифашистские и антимилитаристские. Так они были задуманы, так и создавались, наполненные клокочущей ненавистью к фашизму.

Повесть о благородном рыцаре Ланцелоте, об отвратительном-чудовище, о мужестве, о любви, о силе была легендой, рассказанной языком человека эпохи Отечественной войны. Мы, видевшие или читавшие эту пьесу в военные годы (в окончательном виде автор читал ее в ЦК КПСС Таджикистана; в Душанбе был осуществлен первый вариант акимовской постановки), очень ясно ощущали ее направленность. Не было ни малейшего сомнения в том, кто такой дракон и кто такой «господин президент вольного города», который приписывает себе подвиг Ланцелота. Удар пьесы был по западным любителям загребать жар чужими руками — недаром понятие «второй фронт» в те годы стало синонимом слов «медлительность», «оттяжка» и пр.[58]

Великолепное умение оживить уже стершиеся, привычные обороты речи, дать насыщенную и поражающую богатством речевую характеристику героя, стремительность действия и одновременно развития образов героев — все это характерно для Евгения Шварца.

Иногда сказка Шварца — это рассказ о современности, уснащенный сказочными деталями. В пьесе «Повесть о молодых супругах» действие происходит в наше время, в среде обыкновенных советских людей. Но рядом с ними «живут» два сказочных персонажа — Кукла и Медвежонок. Эти старые игрушки помогают раскрыть образы героев, комментируют события, рассказывают о том, чего не знают герои пьесы.

Молодые супруги рассорились. Маруся тяжело заболела, лежит с высокой температурой. Ей хочется поговорить с Куклой и Медвежонком: