Воспоминания о К Марксе и Ф Энгельсе (Часть 2)

- Очаровательный старик, - говорит Фанни Марковна, - произвел на меня наилучшее впечатление. Я была очень застенчивая, на мое несчастье он посадил меня близко от себя. Я все прижималась поближе к дочери Маркса, стараясь избежать разговора с Энгельсом, а он, естественно, как любезный хозяин, стал меня угощать. На иностранных языках я не говорила и поэтому хотела только одного - чтобы меня оставили в покое. Энгельс говорил по-французски, по-немецки, по-английски. Говорили на всякие, главным образом, политические темы, спорили. А на другом конце стола, как и всегда, сидела его экономка Елена ** - толстая немка, очень приятная на вид, которая только то и делала,

* - Кравчинским (Степняком). Ред.

** - Демут. Ред.

113

что всякому вновь приходящему гостю подкладывала довольно "либеральные" порции мяса, салата и вина. Между присутствующими шли ожесточенные споры, они горячились, шумели, обращались к Энгельсу за решением вопроса. Вдруг Энгельс обратился ко мне и, учитывая мои незнания иностранных языков, заговорил по-русски. Он стал цитировать из Пушкина:

Мы все учились понемногу,

Чему-нибудь и как-нибудь,

Так воспитаньем, слава богу,

У нас немудрено блеснуть.

Онегин был, по мненью многих

(Судей решительных и строгих),

Ученый малый, но педант;

Имел он счастливый талант

Без принужденья в разговоре

Коснуться до всего слегка,

С ученым видом знатока

Хранить молчанье в важном споре

И возбуждать улыбку дам

Огнем нежданных эпиграмм.

VI

Латынь из моды вышла ныне:

Так, если правду вам сказать,

Он знал довольно по-латыни,

Чтоб эпиграфы разбирать,

Потолковать об Ювенале,

В конце письма поставить vale *,

Да помнил, хоть не без греха,

Из Энеиды два стиха.

Он рыться не имел охоты

В хронологической пыли

Бытописания земли:

Но дней минувших анекдоты,

От Ромула до наших дней,

Хранил он в памяти своей.

VII

Высокой страсти не имея

Для звуков жизни не щадить,

Не мог он ямба от хорея,

Как мы ни бились, отличить.

Бранил Гомера, Феокрита;

Зато читал Адама Смита

И был глубокий эконом,

* - будь здоров. Ред.

114

То есть умел судить о том,

Как государство богатеет,

И чем живет, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.

Отец понять его не мог

И земли отдавал в залог.

Процитировал он это наизусть на прекрасном русском языке. Я захлопала в ладоши, но Энгельс сказал: "Увы, этим кончаются мои познания в русском языке".

Этот человек произвел на меня неизгладимое впечатление: такой гостеприимный, открытый. Через несколько дней Энгельс пришел к нам с обратным визитом. Сидел мало, видимо хотел только завязать знакомство. Больше я его в большой компании не встречала. С моим мужем они виделись, собирались, беседовали на разные политические темы, бывали у них иногда и споры и недоразумения.

У меня к Энгельсу - рассказывает далее Фанни Марковна - было, пожалуй, сентиментальное отношение, и это отношение разделяла и Вера Засулич, с которой мы были друзьями. Мы иногда собирались с ней и, говоря о нем, готовы были плакать. Когда экономка Энгельса Елена умерла, ему нужно было кого-нибудь взять на ее место. Это место заняла Каутская, которая в это время разошлась с мужем и вышла замуж за доктора *. Я тогда познакомилась с ней и сразу же почувствовала к ней антипатию. Появление Каутской в доме Энгельса было несчастьем для него. У Каутской были дети, и она решила, что квартира, в которой Энгельс прожил 25 лет, стала мала. Каутская перевезла его в новый дом. Энгельс тогда был очень болен, и переезд только усугубил его болезненное состояние. До этого Энгельс жил в доме, где он знал все, где он сейчас же мог найти все книги, брошюры Маркса. В этом же доме он встречался с Марксом, туда же к нему приходила дочка Маркса. Это был его собственный дом, а Каутская перевезла его в новый дом с площадкой и все его книги сложила в новое место. Но Энгельс был болен и ничего не мог сделать. Его нужно было лелеять; не следовало менять квартиры. Это было жестоко в отношении Энгельса.

* - Л. Фрейбергера. Ред.

115

Как-то Каутская зашла к нам и сказала, что Энгельс болен, а ей нужно было идти куда-то. Она просила меня пойти к нему на несколько часов. Я пошла в этот "новый дом" с ненавистью. Я пробыла у Энгельса часа три и, глядя на него, просто страдала. Он обрадовался, когда узнал меня, и начал показывать мне все кресла, на которых сидел когда-то Маркс. Он показывал мне также письма К. Маркса, его фотографии, какие-то карикатуры на него. Все это Энгельс показывал с величайшей любовью; я же глядела на него и страдала, так как, когда я впервые встретила его, он был тогда такой цветущий, теперь же он был больной и беспомощный. За ним, наверное, плохо смотрели. У него была опасная болезнь - он страдал раком горла. Однако до самых последних дней Энгельс интересовался всеми событиями и много писал. Вера Засулич часто ходила к нему и делилась со мной впечатлениями. Все, кто любил его, приходили к нему, проводили у него много времени, но все знали, что он обречен.

Впервые опубликовано с сокращениями в сборнике: Воспоминания о Марксе и Энгельсе. М., 1956