Воспоминания о Л. Д. Ландау

^{Л. Д. Ландау, И. Е. Тамм и Маргарет Бор слушают выступление Нильса Бора, 1961 г.}

Ошибался Ландау и в других людях, ну что же — все ошибаются.

К сожалению, иногда Ландау оправдывал поступки и поведение, которые, на мой взгляд, являются совершенно недопустимыми. Но никаких поступков самого Ландау, которые можно причислить к постыдным, я не знаю.

4. Ландау относился к коллегам-физикам критически и многих поругивал, не жаловал. Но такое часто встречается. Для меня было и остается весьма важным, что он не ругал людей, которых я любил и уважал. В частности, Дау хорошо относился к И. Е. Тамму, всегда был с ним по меньшей мере во вполне нормальных отношениях. Правда, как я считаю, Дау недооценивал И. Е. как физика. Вероятно, это объясняется разницей в стиле работы. Так или иначе право каждого давать, в разумных пределах, свою оценку достижениям коллег, вполне объективные критерии здесь отсутствуют.

В некоторой связи со сказанным коснусь истории с выдвижением на Нобелевскую премию открытия и объяснения эффекта Вавилова—Черенкова. В начале 50-х годов (но после 1953 г.) у нас решили (кто не знаю) вступить, так сказать, в Нобелевский клуб, т. е. начать выдвигать кандидатов на Нобелевские премии (до этого на моей памяти это не делалось). В этой связи И. В. Курчатов поручил Е. К. Завойскому и мне подготовить представление на И. Е. Тамма, И. М. Франка и П. А. Черенкова (С. И. Вавилов к этому времени скончался, а Нобелевскую премию присуждают не более чем троим, причем не посмертно). Мы, разумеется, подготовили материал. Знаю, что другие готовили представление на П. Л. Капицу и Л. Д. Ландау за работы в области сверхтекучести гелия II. Прошло некоторое время, и вдруг мы узнали, что кто-то где-то решил выдвигать только Черенкова и только Капицу. Кажется, такое представление и было сделано. Точно я этого и других подробностей не знаю, но в данном контексте это совершенно не важно. Важно то, что мы решили не допустить такой несправедливости. В СССР приглашение (предложение) выдвигать на Нобелевскую премию получают обычно академики АН СССР по соответствующим специальностям[34]. Поэтому было решено, что в Нобелевский комитет должны послать письмо академики-физики. В отношении Ландау этим занимались в ИФП, и, кто подписал письмо, я не помню. Мы же с Е. Л. Фейнбергом написали письмо, в котором сообщали в Нобелевский комитет о роли И. Е. Тамма и И. М. Франка, приложили оттиски и утверждали, что премию нужно присуждать всем троим. Теперь нужно было собрать подписи. Помню, как я пошел к одному «ведущему» академику, который выразил полное согласие с содержанием письма, но подписать его отказался: раз «наверху» решили выдвинуть одного Черенкова, как же он может сообщить в Комитет другое мнение. Пошел я и к Ландау. Он сказал мне, что не очень-то ценит эффект Вавилова—Черенкова (я знал это и раньше, а Ландау говорил не для того, чтобы иметь предлог не подписать письмо). Но он готов подписать письмо, если вместо «нужно присудить» мы напишем «если присуждать» («if awarded»), то всем троим (Тамму, Франку и Черенкову). Так мы и поступили. Помимо Л. Д. Ландау, поведение которого в этом деле я считаю безукоризненным, письмо подписали Н. Н. Андреев и А. И. Алиханов. Вскоре Нобелевская премия по физике за 1958 г. была присуждена всем троим, но, какую здесь роль сыграло упомянутое выше письмо, я не знаю.