Воспоминания о моей жизни

Издателем Лексикона был Адольф Александрович Плюшар. Отец его, типографщик Александр Плюшар, сколько могу думать, еврейского происхождения, прибыл в Петербург в 1806 году, из Брауншвейга, где имел типографию в товариществе с известным Фошем (Fauche), агентом Людовика XVIII, сделавшимся жертвой Бурбонской неблагодарности. Плюшар был вызван в Петербург, для основания порядочной типографии при Министерстве иностранных дел, предпринявшем тогда небольшой журнал в осьмушку (т.е. в 8-ю долю листа), под заглавием Journal du Nord, для противодействия французским журналам Наполеона, воевавшего в то время с Россией40.

Плюшар действительно завел первую в России хорошую типографию, и не без успеха. В 1808—1810 годах перепечатывал он французские романы и т.п. Он был человек легкомысленный, хвастун, но добрый и услужливый. В 1821 году переехал я в третий этаж дома Коссиковского (что был потом Руадзе, а ныне Кононова), в котором Плюшар с своей типографией занимал второй этаж. Это совместничество не только не мешало ни одному из нас, но и подавало нам случай делать друг другу взаимные услуги.

В 1824 году, в ночь с Александрова дня, воры забрались в квартиру Плюшара, жившего летом на даче, разломали железный шкап, где хранились касса и разные драгоценности, и расхитили все, что могли. При исследовании этого дела я оказывал соседу всевозможное пособие и содействие, провожал его на следствиях, служил ему переводчиком и т.п. Признаюсь, в этом случае руководился я и любопытством в психологическом и юридическом отношении. Настоящих воров не нашли. Подозрение пало на приказчика его, эльзасского уроженца. Его посадили в тюрьму, где он выучился делать картонажи, и потом он был освобожден при коронации Николая I, в 1826 году, по милостивому манифесту.

Это обстоятельство еще больше скрепило хорошие отношения между нами. Дети Плюшара, Адольф и Евгений, воспитывались с моими сыновьями в пансионе Му-ральта. Евгений Плюшар сделался живописцем. Адольф последовал отцу, учился в Париже у Дидота и, по кончине отца, вступил в обладание его типографией и книжной при ней лавкой.

В апреле 1834 года пришел он ко мне (дотоле я не имел с ним никакого дела и только знал его как человека деятельного и смышленого), сообщил мне о намерении своем издавать Энциклопедический Лексикон по образцу Брокгаузова Conversations-Lexicon и Шницлерова Diction-naire des gens du monde и предложил мне быть главным редактором. Я похвалил его благое предприятие, но от принятия на себя редакции отказался, не имея на то, при издании «Пчелы», времени и не считая себя довольно сведущим по разным частям наук, входящих в состав такого Лексикона. Плюшар долго убеждал меня и, видя мою непреклонность, просил указать ему способного человека. Я назвал Сенковского, как человека умного, многосторонне ученого, трудолюбивого и сметливого. Плюшар пошел к Сенковскому с моею рекомендацией. Сенковский, чуя, что это предприятие пахнет ненавистными поляку русскими рублями, тотчас согласился на предложение и тут же написал программу Лексикона, умную и дельную.

Надлежало найти сотрудников. Плюшар отправился к известнейшим ученым, литераторам и артистам, но почти все они отказали в своем участии, узнав, что главным редактором его будет Сенковский. (Особенно ненавидели его немцы за насмешки над немецкой философиею и ученостью, за его недобросовестность и шарлатанство.) Плюшар, объявив о своей неудаче Сенковскому, воротился ко мне, убеждая меня не оставлять его, и утверждал, что без моего содействия Лексикон не состоится.

Не желая, чтоб упало такое важное и полезное предприятие, я согласился; но, избегая участи, подобной неудаче Сенковского, просил, чтобы Плюшар созвал сотрудников, с предоставлением им выбора главного редактора. Местом собрания назначена была просторная в моем доме зала. Собралось сто пять человек; в том числе члены пяти академий, профессоры, литераторы, артисты и пр. Многие спрашивали: кто будет главным редактором? На это отвечали: извольте выбрать. Трое (Пушкин, Зайцевский и Свиньин) объявили, что не станут участвовать в делах собрания, не зная, кто главный редактор, и удалились. Они опасались и не хотели Сенковского. Предложили меня, и я был выбран единогласно.