Воспоминания о Рерихах

<…> Затем Нетти опять язвила [по поводу] мисс Грант, Луис упрекнул ее также за то, что она говорила о Джеке, что он подозрительный человек! При этом тягостный, мучительный тон отношений между нами сквозит во всем! У меня все плачет внутри, когда я думаю о том, что наш Гуру с нами и он видит эту гущу вражды и недоброжелательства.

Утром немного поговорила с Дедлеем, днем показывала им троим (Хелен, Донну и ему) новые картины. А затем имела с ними чудную беседу о будущем, о том, как работать для него, — хорошие, любящие души!

Н.К. был занят встречами [в] это время, затем он зашел к Франсис (Форману дал тибетское кольцо), и мы были с ним, говорили вновь о денежной тяготе и необходимости достать деньги. Юрий поговорит со Стоксом и Ителсон, но на медитацию к Стоксу в субботу Н.К. не поедет, узнав, что там бывает Толстая. Затем Н.К. и Юрий обедали со Шнарковским. <…>

Опять видели нашего родного Гуру и провели с ним вечер, как это делаем теперь все время. Незабываемое время! Но и Н.К. и Юрий видят, как забрали власть в свои руки Лог[ван] и Пор[ума]. Логв[ан] также спрашивал Юрия несколько раз: «А что я буду делать в Новой Стране?» и был, видимо, недоволен, когда ему была указана возможная роль американского посла, — ужас!

Сегодня мне грустно: наш великий учитель с нами, а все-таки нам это не помогло сплотиться! Н.К. указал, что если бы Тарухан за это время понял нужды всей работы и сделал бы должные связи, то им можно было бы взять его с собой туда теперь же! И это он теперь потерял! До сих пор думал и думает о Чураевке и о себе, не зная, не понимая, кто вообще будет лидером! А ведь десять лет прожил здесь, видя все чудесное, зная якобы Учение! Чудовищно! Теперь через писание таких поэм он распространяет мысли о лже-Дмитрии!

26.03.34

О Хоршах. — О будущей экспедиции

Утром Н.К. диктовал мне письмо Шкляверу, затем я с ним немного беседовала, говоря о том тягостном чувстве, которое мы выносим из каждого общего заседания. Он сказал, что считает это болезненностью (говоря о Лог[ване] и Пор[уме]), и это очень серьезное явление. Обычно нужен покой при болезни, но теперь его прописать нельзя, значит, надо надеяться, что болезнь не будет расти. Привел также пример сумасшедшего и спросил, имела ли я когда-либо дело с таковыми — обыкновенно их нужно оставить в покое. <…> Так и мы на собраниях — надо применять высшее великодушие, понимая, что кто-то болен манией величия! Также Н.К. советовал окружиться людьми, комитетами, чтобы за нами была сила, и тогда нам не нужно будет зависеть от настроения Логв[ана] или Пор [умы].

Обложка сборника приветственных писем и телеграмм в адрес Комитета Пакта Рериха от известных политических лидеров и деятелей науки и искусства

В отношении же финансовой зависимости, в смысле администрации и жалования, я тоже рассказала Н.К., но это трудный вопрос — придется, может быть, затронуть это позже. <…>

Затем Н.К. сказал Дед [лею], Донну и Хелен, что нужно наблюдать все факты, даже свои мысли о них готовить в письменной форме, но не подвергать себя без толку нападкам темных (относится к статье в газете о том, что brain trust[279] ведет эту страну к разрушению и посадит нового Сталина на место Рузвельта). Затем у нас было заседание Permanent Peace Committee[280] с Н.К. — очень хорошее. <…>

После ужина Франсис позвала меня в кабинет, там уже были Н.К., Юрий и Нуця, и показала письмо от Друга. Он пишет, что Райерсон советует пройти через позволение Госдепартамента и японского посла; там [также говорилось] против поездки и остановки в Японии, также [против] японского парохода. А жалование будет выдано по их прибытии в Маньчжурию]. Значит, все это работа бандитов, черной руки англичан, которые действуют за Райерсоном. Мы страшно огорчены.

Н.К. говорит, что, если бы были 12 000, они бы моментально отказались от экспедиции, а прямо занялись бы своей работой. Придется им поехать в Вашингтон, ибо возможно, что план будет теперь действовать через кооператив, а не экспедицию. Очень осложнено все. <…>

27.03.34

Об экспедиции и отношениях с Уоллесом