Воспоминания о Рерихах

Я всегда должна ставить высоко перед всеми участниками дела указы М. и точное исполнение их, а также ставить перед ними на должную высоту значение Н.К., который есть «правая рука» М., и ближе, чем Рерихи, теперь к М. во всем мире нет людей. Никогда никто не должен этого забывать. Если бы не Рерихи, то и всех наших дел, Школы, «Корона Мунди», Музея не существовало бы, ибо не деньги, данные Хоршем, это создали, а М. через Рерихов. Н.К. не только великий мировой художник, не только великий мудрец, но и Брат Белого Братства и великий дух, давший нам возможность приобщиться к Великой Мистерии, Великому Плану. Это сокровище силы, знания и духа мы получили через Рерихов, учеников М., исполнителей Его воли на Земле. И я это всегда буду говорить Хоршам. И буду, и должна твердо настаивать на исполнении указов М. Если будут уклонения или потухания, нужно вновь зажигать сотрудников и твердо держаться данного нам, иначе все на нас же обратится, если мы намеренно не исполним [поручения] или пойдем по ложному течению.

Также Хорш должен понять, что Музей Рериха дан М. и что это не просто «русский музей», и нашу Школу не назовут русской, как этого боится Хорш, ибо ему кто-то из американцев что-то нашептал, а что этот Музей — памятник для нас и будет нашей гордостью в этой стране. И наша Школа, и наши идеалы — интернациональны, и нам американцев нечего бояться. Куда мы с ними пойдем и кто у них держит знамя истинного искусства? Не Спайкер же, Кролл, Беллоу и прочие шовинисты! Они приходят к нам, потому что Школа успешна и мир нас признает, потому что у нас музей Рериха и его идеи.

Также Е.И. много говорила, что Хорши оба, в особенности он, очень честолюбивы и поэтому надо быть с ними осторожными. Если он особенно нервен иногда и даже говорит и поступает неверно, не надо говорить с ним в этот момент, ибо и он, и я или Нуця тоже можем быть взволнованы тогда, а лучше переждать и при удобном случае напомнить происшедшее и твердо настаивать на правильных и логичных действиях. А если он сознательно хочет делать то, что, как мы чувствуем, ошибочно, — дать ему это сделать, и он почувствует, что сел в галошу, и на будущее будет осторожнее. Точно так делал иногда Н.К. в Петрограде с иными директорами его школы: давал им садиться в галошу, если они настаивали на своих неверных решениях, а потом они приходили к нему же за помощью и на будущее уже остерегались. Е.И. знает, как и я, что у нас будут в будущем трения и препятствия, но нужно быть дипломатичными, уметь лавировать и стоять на страже указов М.

Также Е.И. советовала напомнить, когда будет нужно, Хоршу о Синнетте. Когда все нападали на Блаватскую, он ее первый признал и писал о ней в своем журнале. И за это он был приближен [к Учителям] и допущен [к знаниям], и ему было велено написать книгу «Эзотерический буддизм», ценный вклад в литературу, то есть его возвысили. Потом в его других, уже посредственных, книгах были и ненужные высказывания о Блаватской, ее вспыльчивости, ссоре с кухаркой, то есть вещи не нужные для печати, вредные для ее авторитета, и мы видим, что его роль свелась на нет. Он дальше не рос. А все, которые были против Блаватской, погибли. Тот, кто допущен к свету и тайнам и пошел на это добровольно, какХорш, тот должен понять важность своей миссии и всю ее ответственность. Надо напомнить ему об этом, а также о его гороскопе, то есть что от него самого зависит его путь и рост, иначе все может рухнуть для него, как это ясно указано в гороскопе.

31.03.23

Сеанс у Рерихов

<…> Были у Рерихов для обычного субботнего сеанса — все, кроме Хоршей. Порума еще слаба и не выходит, а Хорш пошел на праздник к родителям. До сеанса я рассказала сон, снившийся мне накануне: я очень много работала с Е.И., над чем — не помню, но в конце она должна была уехать и дала мне в руки целую груду дивных драгоценных камней. Я была поражена и спросила, как же мне их хранить для нее, не отдать ли их в оправу, чтобы было безопаснее. Е.И. ответила, что можно, хотя это все равно, и что я должна хранить их для нее.

Когда я рассказала это, Рерихи были очень удивлены по следующей причине. Вчера же утром Н.К. вспомнил не то сон, не то видение, снившееся ему неделю тому назад. Будто мы все сидим у Хоршей на сеансе, атмосфера очень сгущена, и вдруг раздается сильный треск и на стол сыпется что-то. Зажигают лампу, и мы все видим громадную пирамиду из драгоценных камней и золота на столе. И слышен голос М.: «Теперь надо заплатить за все». При этом Хорш с отчаянием хватается за голову. Поразительное сопоставление между этими двумя снами — моим и Н.К. <…>