Воспоминания о Штейнере

К перечню деятельности Рудольфа Штейнера так называемого дотеософского периода относима бурная его деятельность, как талантливого, яркого публициста и критика, тоже пока не оцененная никем; проглядите список его статей, заметок, рецензий, — и вы поразитесь обилию их, многообразию тем, им затронутых; от заметок о "ЛЕДНИКОВОМ ПЕРИОДЕ" до смелого для своего времени провозглашения поэзии Рильке и Гофмансталя (тогда — не признанных); "ГНОСЕОЛОГ", "ГЕТТИСТ", "КАБИНЕТНЫЙ УЧЕНЫЙ" — и пламенный публицист, критик, редактор, театрал, рабочий лектор. Уже один этот период вписал бы его имя, как крупного деятеля, в историю культуры.

А деятельность его, как создателя "ТЕОСОФСКОЙ ВЕТВИ" в Германии, — она едва ли изучена; тут прежде всего выступает "ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ", организатор — практик, создавший в несколько лет из ничтожной кучки огромное движение, насчитывающее тысячи; и тут деятельность его одинаково бурна и во внешних сношениях с "ВЕТВЯМИ", как генерального секретаря Германии[30], и в думах о внутренней структуре фракции; этот период деятельности окрашен и тучами забот, и лавиной лекций, причем оригинальным в "ТЕОСОФСКИХ" лекциях Штейнера была свобода и независимость во взятии теософских тем по — своему, а не по — "ТЕОСОФСКОМУ" (в специфических смыслах), и решительность, с которой он отстранил "восточный" привкус идей Блаватской[31] от своей "теософии", которую не только терпели "ВОСТОЧНИКИ", но и соглашались на нее, хотя он и тогда колебал основные лозунги Блаватской и в совершенно иной интерпретации тем КАРМЫ и ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЙ и в переориентации самого центра "ТЕОСОФИИ" от Веданты к христианству; оригинальным было то, что он НИКУДА не входил и ни откуда не выходил, развивая свое, а к нему пришли, его признали, его слушались, пока сектантские ноты "КАНОНИЧЕСКОЙ" теософии не заставили его прервать этот СИМБИОЗ; не его "УШЛИ", а он заставил УЙТИ ОТ СЕБЯ Теософское Общество в его целом.

И здесь, в теософском периоде[32], он оставался целен и последовательно верен себе, а теософы были вполне не последовательны, совмещая свои "ВЕРЫ" с, например, гносеологическими его статьями, напечатанными в "ЛЮЦИФЕР-ГНОЗИСЕ"[33], в которых он проводил точку зрения "ИСТИНЫ И НАУКИ" в анализе теории знания имагинации, инспирации, интуиции; ведь от этого анализа затрещала бы по швам позиция "ВОСТОЧНОЙ ЗВЕЗДЫ"[34], уже гнездившаяся в недрах "ТЕОСОФСКОГО" эзотеризма.

Рудольф Штейнер говорил внятным голосом теософские "ЕРЕСИ", а "теософы", — кланялись и благодарили его.

Взяв в целом стиль его воззрений и разглядывая специфически "ТЕОСОФСКОЕ" оформление их, — видишь: Рудольф Штейнер вписал оригинальнейшую страницу в историю теософского движения, не будучи никогда "ТЕОСОФОМ" в узком смысле слова. Его "ТЕОСОФСКИЕ" циклы доселе циркулируют среди теософов, а что в них… специфически теософского.

Оригинальность его, как деятеля, в истории "ТЕОСОФСКОГО УЧЕНИЯ" в том, что он вызвал из узостей "ТЕОСОФИИ" сотни теософов, растолковав им на специфическом жаргоне, недостаточность "ТОЛЬКО ТЕОСОФИИ" вне культуры, как таковой.

И тут — то новая страница его деятельности: самая теософская схема в ее классической семерке истолкованием круга идей Штейнера ложится в основу небывало оригинальной философии истории и культуры, внутри которой — тот же гносеологический остов. Философия культуры Рудольфа Штейнера — тоже рассыпанный в Экскурсах книжный кирпич, перед которым меркнут "ФИЛОСОФИИ КУЛЬТУРЫ" а-ля Шпенглер, Риккерт и т. д. И в ней по — новому, критически, воскресает Гегель с его диалектическим методом; он вскрывает диалектику тройки в семерке, ибо семерка его — две тройки, схватившиеся в одном неповторимом, четвертом целом, как бы ни называть это ЦЕЛОЕ, философски, пифагорийски, аритмологически или теософски; теологический, микрокосмический треугольник "ПЛЮС" диалектическая тройка; в связывающей их точке неповторимости в целом, вскрытом, как "Я" человека, и являющемся в антропософском взятии новым учением о человеке, в гегелианском смысле СИНТЕЗЕ, как символе целого, и в теологическом смысле учением о четвертой, так сказать, ипостаси божества, как "божества" человека, а не только "БОГОЧЕЛОВЕКА" (в ритме извечности, как Логоса), или только "ЧЕЛОВЕКОБОГА", противопоставленного божеству; отсюда — антропософия, как оригинальная теология, история, феноменология духа, антропология, философия культуры, которой корень, — тоже логически неуязвимая теория знания и тоже согласие со всеми ее выводами (теорией восприятий, смысла, действительности). Изумительно оригинальным генезисом антропософских идей и вскрытием их, как закваски импульсов европейской культуры пяти последних столетий, Рудольф Штейнер вписал свое имя, как крупнейшее в истории культуры.