Воспоминания о службе

Моя тетка, Людмила Кузьминична, была в то время совсем молодой. Она преподавала в начальной женской школе. Она-то, собственно говоря, и была моей воспитательницей и учительницей. Скромную, красивую и трудолюбивую девушку ее коллеги по школе считали глубоко преданной педагогическому делу. Когда мне исполнилось 11 лет, я учился в промышленном училище. В тот год Людмила Кузьминична вышла замуж за Лабутина, имевшего в Кыштыме свои торговые магазины и занимавшегося различными подрядами. После Октябрьской революции, оставшись со своей семьей почти без денег, Людмила Кузьминична некоторое время жила со мной. В 1934 году умерла.

Самый младший из моих дядей — Василий Кузьмич — учился в Оренбургской военной прогимназии. После окончания прогимназии два года находился вольноопределяющимся в 34-м пехотном Севском полку. В юнкерское училище не пошел, вернулся домой. Поступил в контору участка строившейся Самаро-Златоустовской железной дороги. Около двух лет работал на изысканиях Сибирского железнодорожного пути. Потом самостоятельно брал подряды на различных железнодорожных постройках, а вскоре обогнал своих братьев, крепко встал на ноги. После Октябрьской революции служил землемером в Шадринске. Умер в 1939 году.

Златоуст во времена моего детства считали уездным городком. В нем проживало 17 тысяч человек. Город располагал двумя казенными оружейными заводами.

Рабочие уральских заводов в те времена являлись полупролетариями. Работая на предприятиях, они одновременно вели и небольшое крестьянское хозяйство. Был развит кустарный промысел: изготовлялись ножи, вилки, другие предметы домашнего обихода.

В Златоусте не было ни одного среднего учебного заведения. Только к 1890 году здесь открыли первое ремесленное училище для мальчиков. Министерство просвещения не заботилось о народном образовании, а земство уезда не располагало средствами для того, чтобы строить школы, училища, содержать учителей.

Часто в нашем доме собирались представители администрации и интеллигенции со своими семьями. Можно сказать, что за исключением «аристократии» городка (горных инженеров) у нас бывало очень много гостей. Они приходили и на званые обеды, и на вечера, и просто на огонек. В большие праздники (Рождество и Пасха), по обычаю, в первые два дня с 12 часов и до позднего вечера делались визиты. Так как дяди и тетка также делали визиты, то дома гостей принимали бабушка и я.

Таким образом, первые мои шаги в жизни радовали родственников, позволяли им надеяться, что из меня может выйти образованный, «светский» молодой человек. Впоследствии же все получилось наоборот.

…В родном доме я появлялся лишь на рождественские каникулы, а затем проводил в нем два летних месяца. На Рождество приезжал только на третий день: тогда в Златоусте, в здании общественного собрания, устраивалась елка… В 1931 году, уже командуя войсками Приволжского военного округа, я приехал в Златоуст. Заехал в городской Совет, чтобы договориться о расквартировании вновь формируемых частей Красной Армии. И сколь велико было мое изумление, когда я, перешагнув порог горсовета, убедился, что он размещен в доме бывшего общественного собрания. Побывал и в том зале, где когда-то мальчиком я бегал вокруг елки.

Как и многие другие мальчики, в детстве я увлекался военными играми. В памяти старших людей были воспоминания о Русско-турецкой войне 1877–1878 годов. И в углу моей комнаты висели лубочные картины и портреты героев этой войны.

Наш дом посещал довольно пожилой полковник — воинский начальник Златоуста. Он приезжал к нам в праздники с визитом в полной парадной форме, с шашкой. Я считал своим долгом также наносить визиты полковнику. Надевал новый костюм, у старшего дяди выпрашивал охотничий кинжал (он охотно удовлетворял мою просьбу) и твердым шагом направлялся к Златоустовскому военачальнику. Он встречал меня приветливо, интересовался, какие военные игры увлекают мальчиков. Полковник спрашивал, люблю ли я книги. Когда мой дядя Владимир Кузьмич уезжал в город Курган, то предоставил мне отдельную комнату и библиотеку, в которой преобладали книги русских классиков. Книги я читал запоем. С трудом можно было отправить меня во двор или на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, — не мог расстаться с интересной книгой.