Воспоминания о службе

По молодости лет меня это сначала возмущало, а потом я привык к этому и был доволен тем, что он не задерживает подписью бумаг. Просиживал он около моего стола не более 30–40 минут, а затем отправлялся к себе домой и больше уже никого не беспокоил.

Болезнь начальника штаба Вестфалена затягивалась, и мне предстояло замещать его по меньшей мере все лето. Жизнь в Ченстохове шла обычным порядком, войска готовились к выходу на специальный кавалерийский сбор под деревню Радучь. 23-я конная бригада была отправлена на Ромбертовский окружной полигон, к востоку от Варшавы, для производства стрельб. Намечалась полевая поездка офицеров Генерального штаба на границу с Восточной Пруссией.

10 июня полки дивизии двинулись походом в район Скерневиц, штаб дивизии также готовился к отправке в эшелонах по железной дороге в деревню Радучь.

Вдруг 15 июня газеты принесли чрезвычайное известие: в Сараево убит наследник австро-венгерского престола Франц-Фердинанд. Никто не думал, что сараевский выстрел будет иметь роковые последствия. С личностью этого отпрыска связывали широкие планы распространения Габсбургской монархии на восток и на юг за счет славян. Убийство Франца-Фердинанда, казалось, сводило на нет мечты об этом государстве и отодвигало угрозу войны. Сараевскому убийству не придавали особого значения. Мало ли убивали коронованных особ? Вспоминался анекдот с убийством в Москве в 1905 году великого князя Сергея Александровича. Когда на месте происшествия собралась толпа, городовой стал убеждать всех разойтись. Какая-то старушка поинтересовалась, кого убили. Представитель власти величественно ей ответил: «Проходи, бабушка, убили кого надо!» Так и с убийством Франца-Фердинанда рассуждали: убили кого надо.

В Радучь мне поехать не пришлось, так как я получил уведомление от штаба округа, что вхожу в состав участников полевой поездки офицеров Генерального штаба и должен 20 июня прибыть в Кольно (к северу от Ломжи). Сделав все нужные распоряжения по штабу 17 июня, выехал в Ломжу.

Полевая поездка офицеров Генерального штаба Варшавского военного округа на направлении Ломжа, Кольно проводилась под руководством начальника штаба округа Орановского. Задание на поездку заключалось во встречном столкновении германской армии, наступавшей от Иоганнисбурга (в Восточной Пруссии. — Б.Ш.) на Ломжу, и русской армии, заканчивавшей свое сосредоточение на линии Ломжа — Белосток и наступающей на Кольно.

Я выступил в скромной роли начальника штаба германской кавалерийской дивизии, командиром которой был симпатичный командир бригады 4-й кавалерийской дивизии генерал Мартынов.

Сначала я произвел рекогносцировку реки Писса, выше впадения ее в Нарев, и представил в штаб руководства данные о проходимости этой реки, а затем уже пошел розыгрыш по дням, причем германская кавалерийская дивизия должна была по западному берегу реки обтекать левый фланг русских.

Находясь в Кольно, наша «красная» сторона решила проехать в город Иоганнесбург, и мы верхом отправились к границе. Обычно такой переезд никогда немцами не воспрещался. Однако на этот раз у пограничного шлагбаума жандарм, вежливо извинившись, попросил нас подождать, так как он должен спросить разрешение на въезд у своего начальника. Мы остались ждать, а жандарм пошел звонить по телефону. Минут через пятнадцать он вернулся и, взяв под козырек, сказал, что его начальство не разрешает нам проехать в Иоганисбург. Удивленные, мы отправились назад в Кольно. Теперь-то понятно, почему нас не пустили. Ведь мы пытались проехать в Иоганнисбург после 23 июня, когда Вильгельм уже решил вплоть до войны поддержать Австро-Венгрию в ее требованиях к Сербии. Очевидно, в Восточной Пруссии предпринимались какие-либо мероприятия, которые не хотели показывать нам, но кои могли быть легко обнаружены в этом маленьком городке.

Полевая поездка закончилась общим объездом всеми участниками с Орановским во главе позиции русских, на которой они остановили наступление немцев. После объезда Орановский сделал обстоятельный обзор проведенной полевой поездки. Это были моя последняя встреча и последний разговор с уважаемым мною бывшим начальником дивизии.

После назначения Рузского главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта Орановский командовал 1-м кавалерийским корпусом вместо Новикова. Проведя с корпусом ряд боевых действий в 1915 году, вплоть до ликвидации Свенцянского прорыва немцев, он в конце того же года был назначен командиром особого 42-го корпуса в Финляндии. По рассказам офицеров, Орановский, как начальник гарнизона Выборга, в первый день Февральской революции 1917 года был арестован революционными солдатами, посажен на гауптвахту, но пробыл на ней лишь несколько минут. По требованию Военно-революционного комитета Орановский должен был быть препровожден в тюрьму, но по дороге на мосту его застрелили конвоиры, а труп сбросили в полынью. В вихре развертывавшихся революционных событий все эти сведения дошли до меня поздно. Куда делась его семья, я также не знаю. Лишь теплые воспоминания сохранились у меня о всей семье Орановских.