Воспоминания о службе

С самого начала войны, как только дивизия собралась целиком, она ни разу не ходила в одной походной колонне, а, как правило, двигалась двумя колоннами, между которыми в зависимости от обстановки делилась и 23-я конная батарея, и бригадам придавалось по два или по четыре орудия. С 21 июля по 6 августа включительно дивизия прошла около 480 километров, что в среднем без дневок дает по 28 километров в день. Состояние личного состава было хорошим, солдаты и офицеры втянулись в походную жизнь. Довольствие конского состава шло бесперебойно за счет местных средств, и лошади были в крепких телах, спустив лишний жир мирного времени. Кровные и полукровные кони офицеров, несмотря на полевые условия, несли службу хорошо.

К вечеру 6 августа в штабе 14-й дивизии имелись сведения лишь от своих разведывательных частей о том, что противник теснил их от Опатува на Островец и занял Скаржиско конными частями. Неожиданно через телеграфную станцию в Радоме штаб дивизии начал получать сводки от 5-й кавалерийской дивизии, которая находилась к северу от Нове-Място и сообщала о начавшемся наступлении немцев от Серадзя и Ченстохова на восток, разъезды которых приближались к Петркуву и Коньску. Полное молчание штаба 14-го корпуса в Люблине, которому считала себя подчиненной 14-я кавалерийская дивизия, вынудило начальника штаба Дрейера выехать на автомобиле через Иван-город на Люблин. 7 августа, еще до возвращения полковника Дрейера в штаб дивизии, были получены две телеграммы, указывавшие боевую задачу 14-й дивизии. Первая телеграмма от командира 14-го корпуса говорила о переходе 10 августа 4-й русской армии в наступление и о возложенной в связи с этим на 14-ю кавалерийскую дивизию задаче по обеспечению правого фланга армии на левом берегу Вислы и о переправе на правый берег Вислы на участке Сандомир, Баранув для совместных действий с 13-й кавалерийской дивизией.

Вторая телеграмма командира 14-го корпуса сообщала о происшедшем столкновении частей 13-й кавалерийской дивизии и 18-й пехотной дивизии с пехотой противника у Красника, в результате которого австрийцы, понеся значительные потери, отступили. Отмечалось, что артиллерия противника ведет огонь высокими разрывами. Все это было не ново для 14-й дивизии, испытавшей такой артиллерийский огонь 2 августа под Кель- це. Наконец, начальник 13-й кавалерийской дивизии генерал Туманов приветствовал соседнюю 14-ю дивизию с общей задачей — лихим налетом за рекой Сан завершить удар пехоты. Все телеграммы были переданы в Радом без шифра и, конечно, вызвали сенсацию сначала среди телеграфистов, а потом и посетителей одного из ресторанов, откуда эти сведения получил один из офицеров связи штаба, встретив за обедом знакомого ему поляка — помещика. Можно удивляться простоте нравов штаба 14-го корпуса, но что поделаешь, таковы уж были обычаи в старой русской армии! Сомнение вызывало другое: при наличии штаба 4-й армии в Люблине приказ получен из штаба 14-го корпуса — кому же подчинена дивизия? Удивляться было нечему, ибо штаб армии был сформирован из «тылового» Казанского округа, где офицеры Генерального штаба служили для своего удовольствия, а не для дела. Стыдно, конечно, такому начальнику штаба армии, каким был Гутор, забыть, что ему подчинена целая дивизия, и притом единственная, на левом берегу Вислы. Впрочем, Гутор, как неоправдавший себя на должности начальника штаба армии, скоро был смещен.

Задачи определялись целью наступления к югу, переправой через Вислу. Но как быть с западом, где наступали немцы? На чем переправлять дивизию через Вислу? Казалось бы, что переброска 4000 коней через такую реку даже выше Сандомира была операцией нелегкой и требовала переправочных средств. Это должно было быть хорошо известно и штабу корпуса, и штабу армии, но никто об этом не думал.

В ночь на 8 августа в штаб дивизии вернулся полковник Дрейер, и стало известно, что на правом берегу Вислы развертываются 4-я и 5-я русские армии, что 4-я армия состоит из 14-го, 16-го и гренадерского корпусов, 13-й и 14-й кавалерийских дивизий, 3-й Донской казачьей дивизии и Отдельной гвардейской кавалерийской бригады. Дрейер подтвердил задачу 14-й кавалерийской дивизии, полученную через корпус. Он же сообщил, что дивизии подчинен 72-й пехотный Тульский полк с двумя батареями 18-й артиллерийской бригады. Части 14-й кавалерийской дивизии с 20 июля не видели своей пехоты и поэтому с нескрываемым удовольствием смотрели на подход тульцев. Из-за болезни командира 72-м пехотным полком командовал его помощник по строевой части — высокий, пожилой, спокойный полковник.

Итак, 18 августа должно было начаться большое сражение, которое потом в истории получило название Галицийской битвы.