Воспоминания о службе

1 сентября части, подчиненные Новикову, оставались в районе Сандомира, выбросив конную разведку на правый берег Вислы и занимаясь ремонтом моста. В тот же день штаб 14-й кавалерийской дивизии отправился осмотреть поле ночного боя 72-го пехотного полка, сохранившего только небольшую часть своих боевых сил. Правда, раненые уже были размещены в городских больницах и костелах, но убитые лежали еще на поле боя, свидетельствуя о тех успехах, каких достигли тульцы в ночном штурме. Перед нашими глазами развернулось поле битвы. В каких только позах не лежали убитые! Почти при выходе на центральную площадь города нашли подожженный австрийцами дом, в котором лежали сильно обгорелые трупы офицеров и солдат. Пожар потушили не скоро. Уже собранные у костелов лежали трупы командира полка, всех батальонных командиров, большей части ротных командиров. Спокойно, с открытыми глазами лежал мужественный командир 72-го пехотного полка, получивший две раны в руку и в ногу и погибший от третьей пули в мошонку. Смерть, по-видимому, была мгновенной. Вперемешку с трупами русских лежали и убитые австрийцы. Больницы, костелы города были переполнены не менее 1500 австрийскими и русскими ранеными. В поспешном бегстве австрийцы не только не оставили врачей и медицинского персонала, но даже реквизировали в аптеках города весь перевязочный материал. Для перевязки раненых были срочно отправлены все врачи 8-й и 14-й кавалерийских дивизий.

Английский военный агент в России Нокс в своем дневнике записал о Сандомире следующее:

«Полицейский нашел мне прелестную, чистую комнату в этом очень грязном городе, который был полон войск. Я видел один эскадрон уральских казаков в Сандомире — это огромные, рыжебородые, дико глядящие люди, почти все с непромокаемой накидкой поверх их военного обмундирования. Я не удивляюсь, что австрийцы были в ужасе от них… Сандомир был взят в понедельник сентября, причем Тульский полк жестоко пострадал. Город был оккупирован в течение двух с половиной недель австрийцами. Моя хозяйка, немного говорившая по- французски, сообщила мне, что у нее в доме стояли венгры, казаки и всякого рода люди… Она рассказала мне, что ее муж настаивал на том, чтобы она уехала к своей сестре, когда Сандомир будет занят австрийцами. В тот день, когда русские вновь взяли город, австрийцы захватили 17 стариков и увезли их с собой. Ее муж, 56-летний аптекарь, был одним из увезенных, причем причиной послужило то обстоятельство, что был сделан выстрел из группы домов, среди которых был и дом аптекаря. Теперь она в отчаянии, так как не в состоянии что-либо узнать о нем и действительно весьма возможно, что это продлится целые месяцы».

2 сентября 14-я и 8-я кавалерийские дивизии, оставив 72-й пехотный Тульский полк гарнизоном в Сандомире, переправились на правый берег Вислы, но… оказались в тылу гвардейской стрелковой бригады, наступавшей на Тарнобжег. Идя за стрелками, обе дивизии дошли до Тарнобжега, а затем были повернуты обратно в Сандомир. Противник огрызался арьергардами против преследующих стрелков и иногда переходил в такие контратаки, что стрелки, имевшие в ротах 60–80 человек, еле их отбивали. Чувствовалось, что Галицийская битва, выигранная армиями Юго-Западного фронта, затихла. Наступал перерыв в операциях.

4 или 5 сентября из штаба армии пришла телеграмма, в которой генерал Лечицкий вызывал к себе для доклада Новикова. Это был удар грома среди ясного неба. Дрейер был смущен. Он пришел ко мне за советом. Я считал, что с Новиковым нужно ехать начальнику штаба (хотя его и не вызывали персонально), который всегда сопровождает своего командира. Так было и решено.

А теперь обратимся к историческим справкам, что же происходило на противной стороне и в высших штабах русской армии.