Воспоминания о Тарасе Шевченко

Тарас Григорьевич Шевченко родился на свет при В. В. Энгельгардте, когда в

ольшанском имении польского духу и польской речи не было и в помине и когда живы были

еще воспоминания о гайдаматчине, о набегах крымских татар, о сожжении в Ольшаной

Даниила Кушнира и другие. В раннем детстве расстался он с сестрой Катериной, которая

37

вышла замуж в с. Зеленую за крестьянина Антона Красицкого, высокого и стройного

мужчину, бывшего соседом моего отца. По ее рассказам не раз Тарас прибегал к ней и в

Зеленую пешком, босой и полунагой, со всякой нечистью в голове, бродя из села в село,

почему она называла его «приблудой».

Первый учитель Тараса Григорьевича Шевченка стихарный дьячок с. Кирилловки Петр

Федорович Богорский был сыном священника с. Верещак, учился в бывшей киевской

академии до среднего класса риторики, а по изучении при архиерейском хоре церковного

устава и нотного пения в 1824 г. определен дьячком в с. Кирилловку; в 1827 г. он имел от

роду 27 лет. Он-то приютил и просветил книжною мудростию блуждавшего по селу Тараса

и ввел в связь с диаконом м. Лысянки — маляром, дьячком с. Тарасовки, маляром с.

Хлипновки и другим грамотным людом, стоявшим выше крестьянской среды. По

свидетельству покойного священника с. Кирилловки о. Григория Кошица, Богорский сам

добровольно принял к себе Тараса и никто ему за него ничего не платил. [Каким-нибудь

горьким пьяницей он не был, хотя на требах и в обществе не отставал в выпивке от своих

прихожан. (...) Не возьми его Богорский к себе в науку, Тарас, верно, затерялся бы в числе

других сельских детей.] Что дьячок посылал Тараса читать псалтырь над покойниками, за

это нельзя его осуждать: таков был общий в церковных школах обычай, чрез который

мальчики приобретали навык в чтении; обычай этот нравился самим родителям детей, а

дьячка облегчал в исполнении лежавшей на нем обязанности, служа некоторым возмездием

за даровое обучение. А если вспомнить обычаи и городских училищ того времени, гимназий

и пансионов, в которых не щадили лозы для шалунов детей, то нечего удивляться, что

дьячок Богорский не особенно нежен был с мальчиком такого предерзливого и

непостоянного нрава, каким был Тарас Шевченко во время своего детства.

В доме священника Иоанна Нестеровского Тарас не жил и ничему не учился у него, да и

не мог учиться, так как Нестеровский был уже стар для того, чтобы учить грамоте, а жил он

некоторое время у другого священника той же кирилловской церкви о. Григория Кошица,

исполняя обязанности хлопца-погоныча, присматривавшего за скотиной и запрягавшего

буланую и широкохвостую кобылу его, что вспоминалось и впоследствии, во время двух

приездов Тараса Григорьевича в Кирилловку в 1845 и 1859 г. Покойная жена о. Григория

передавала нам, что, находясь в ее доме, Тарас в зимние вечера всегда в кухне что-нибудь

читал про себя, как грамотный мальчик, а по словам о. Григория, Тарас в кухне его выучил

две кафизмы /40/ из псалтыря. Полагаем, что в доме о. Григория Тарас Григорьевич не был

ничем обижен, так как о. Григорий был человек весьма достаточный, имевший хорошее

хозяйство и два больших сада при доме, а жена его была очень добрая женщина, оба же они

вели жизнь довольно патриархальную, проводя дни и вечера вместе с своею прислугою в

большой чистой кухне, занимавшей половину дома, и только для отдыха и приема гостей

отделялись от своих слуг в свои светлицы, состоявшие из двух небольших комнат на другой

половине дома. Впрочем, отзывы о. Григория были не в пользу Тараса Григорьевича: он и

впоследствии называл его все-таки «ледащим», т. е. неспособным к какому-либо

хозяйственному делу. Хотя я бывал часто в доме о. Григория Кошица, сын которого Иван

учился вместе со мною и моими братьями в богуславском училище и ездил туда на оной

буланой кобыле, но, к сожалению, не приметил я тогда погоныча, в душе которого таился

поэтический гений. От о. Григория Тарас взят к управляющему в прислугу и вскоре

отправлен в Вильну к Энгельгарту.

Жители сел, смежных с Ольшаной, особенно женщины, предпринимали иногда

путешествие в лебединский «панянский» (девичий) монастырь, отстоящий от Кирилловкы

на 35 верст. Монастырь этот с церковью во имя св. Николая основан в 1779 г. тремя

вышедшими из Молдавии монахинями Трифиллиею, Дарьей и Февронией, а церковь

устроена при участии первого ктитора из крестьян Николая; мужским он никогда не был, в

8-ми же верстах от него, в конце с. Лебедина, существовал до 1840 г. отдельный мужской

лебединский георгиевский монастырь, основанный в XVII веке и упраздненный в 1845 году

38

при митрополите киевском Филарете. С событиями 1768 года ни тот, ни другой монастырь

ни в какой связи не состояли. Мотронинский монастырь, называемый у г. Чалого

Лебединским, где по преданию гайдамаки освятили свои ножи пред Колиивщиной 1768 г.,

находится в 40 верстах далее Лебединского монастыря, близ м. Жаботина, в мотронинском

лесу. Таким образом, в рассказе о путешествии Тараса в лебединский монастырь г. Чалый

смешал три монастыря в один. Неудивительно, он говорит по преданию или по слуху. .