Воспоминания о войне

Это был совершенно бессмысленный поступок, продиктованный отчаянием и досадой на самих себя - так глупо попасться! Через короткое время у котлована собралась вся деревня с топорами и вилами. Они кричали, требуя, чтобы мы вылезли. Мы подчинились под угрозой расправы. Что было делать: соотношение сил было явно не в нашу пользу.

Нас повели в примарию (сельскую управу), заперли в небольшом помещении с зарешеченным окошком и послали за примаром, который жил рядом. Пришел примар (мэр), лощеный, щеголеватый, стал спрашивать, хотим ли мы есть, издевательски улыбнулся, услыхав наш утвердительный ответ, и ушел.

К вечеру к нему, видимо, пришли гости, мы слышали музыку, женский смех. Тогда мы стали, что было сил, кричать, стучать ногами и т.д., чтобы помешать их празднику. Это подействовало, на нас обратили внимание, дали нам поесть и бросили какую-то ветошь, чтобы мы спали.

У нас было время и возможность обсудить свое положение и придумать "легенду". Старались не унывать.

Попали мы, по-видимому, в богатое село, кругом аккуратные домики, люди хорошо одеты, на пригорке церковь. Примария даже имела что-то вроде микроавтобуса, на котором нас ранним утром в сопровождении трех охранников отвезли в Констанцу. Автобус спускался с горы по серпантину, и вдруг за поворотом показалось море, а затем и город. Он мне напомнил Севастополь такие же белые дома, улицы спускаются к морю. Город был красив несмотря на следы бомбежек тут и там.

Из разговоров охранников мы поняли, что несколько дней назад в этих местах был сбит советский самолет, люди видели четыре парашюта, которые отделились от него, и ветер отнес их куда-то далеко. За поимку этих парашютистов была объявлена большая награда, но их не нашли ни живых, ни мертвых. Этим объясняется агрессивность сельчан, когда они увидели четырех мужчин, похожих на русских, которые прятались в шалаше.

Нас доставили в комендатуру порта и поместили в камеру, где мы пробыли до следующего дня. Утром нас вывели во двор, и к нам вышел морской офицер комендант порта. Он немного говорил по-русски и очень уважительно с нами разговаривал, "как офицер с офицерами". Он сказал, что допрашивать нас не станет, а отправит в Бухарест, в сигуранцу - румынское гестапо. Убеждал, что бежать нам не имеет смысла, так как война идет к концу. Он нам даст двоих конвоиров, молодых ребят, Михася и Петра, и просит не подводить их. В завершение беседы нам пришлось дать "офицерское слово", что мы не станем убегать, потом он позвал жену (видимо, тут же была его квартира), она подошла к окну и пожелала нам доброго пути.

Итак, наша "доблестная" четверка, в сопровождении двух молоденьких конвоиров, отправилась в путь. В Бухарест мы ехали на электричке. Вагоны были переполнены, наши конвоиры пытались объяснить проводникам, что везут арестованных, преступников, и нам нужно хотя бы отдельное купе, но это не действовало. Тогда мы, войдя в вагон, стали демонстративно интенсивно почесываться, и очень скоро вокруг нас образовалась пустота. Мы спокойно сели и доехали без приключений.

В Бухаресте было много разрушении от бомбежек нашей и союзной авиации. Разрушено было и здание сигуранцы, и теперь она помещалась в бывшем палаццо, построенном в барочном стиле. В большом парадном зале, где в прежние времена, наверное, задавались балы, устроили нечто вроде камеры предварительного заключения. Тут находились задержанные - мужчины и женщины - румыны, цыгане и др., сюда привели и нас. На хорах размещалась "чистая" публика, среди них было несколько английских и французских летчиков. На втором этаже было несколько камер-"люкс" (в одной из них сидел экс-министр, финансов) и кабинет начальника сигуранцы.

Мы сидели в отведенном нам уголке роскошного зала, как на людной площади, и ждали вызова на первый допрос с момента ареста. Среди арестованных нас принимали то ли за летчиков, то ли за парашютистов. Французские пилоты выражали нам знаки солидарности и бросали сигареты с хоров.

В первые же часы нашего появления к нам подошла молодая красивая женщина, русская. Она стала жаловаться на свои злоключения и вызывала нас на сочувствие и ответную откровенность. Андреи первый понял, что она работает по чьему-то заданию, и отправил ее.

Потом к нам подошел здешний охранник и очень вежливо попросил Митю, как самого молодого, подняться наверх и навести порядок в апартаментах министра. Митя вымыл пол в камере и вернулся с несколькими пачками печенья, которое мы тут же с удовольствием умяли.

Наконец, к исходу второго дня, нас вызвали на допрос. В сопровождении охраны мы поднялись наверх и вошли в кабинет начальника сигуранцы. Это была большая комната, с высокими стрельчатыми окнами и лепниной на потолке. Миловидные амуры с колчанами стрел приветливо улыбались и, казалось, хотели сказать: "Не дрейфьте, ребята, фортуна на вашей стороне!"