Воспоминания об Илье Эренбурге

Во время наших "эскапад" по историческим местам Парижа Лиза освещала их своей улыбкой, проявлением своего таланта. Вот так было при посещении музея Клюни. Далеко от нас, в центре Парижа, сохранился этот по внешнему виду ничем не замечательный домик. Входили в ворота, и тут же охватывала чисто музейная обстановка. Еще во дворе можно было видеть много музейных редкостей, в частности - трофеи Крымской войны. А затем входили в зал... и - это был действительно зал средневекового замка. Почти во всю его длину стоят тяжеленные дубовые некрашеные столы с изрезанными всякими надписями крышками, с такими же тяжелыми дубовыми скамьями и огромнейшим камином, в котором, вероятно, можно было зажарить целого теленка... И вот мы сидели за этими столами и старались себе представить, как это тогда было... И Лиза стала рассказывать нам, какие это были рыцари...

Спустя очень много лет прислал ей в Ленинград Илья Григорьевич Эренбург книгу "Песнь о Роланде" с его предисловием 1. Он писал, что когда работал над этим изданием - ему вспоминались те далекие дня, когда Лиза так изумительно картинно нарисовала французское рыцарство средних веков...

Была холодная зима 1909 года. Даже Лизин камин не всегда топился, и потому иной раз приходилось вечером уходить на улицу, согреваться в прогулках, и... основное питание и согревание шло от пакетика каштанов за 2 су. Илья иной раз отказывался от горячих каштанов - видимо, 2 су не всегда можно было найти в карманах его дырявого пальто. Договорились без него, что каштаны - угощение дамское, его принимали от нас все товарищи с условием угостить вас стаканом вина на Марди Гра 2. А пока силы, вливающиеся в нас от горячих каштанов, шли на разрешение мировой проблемы - что выше и нужнее человечеству: науки естественные или науки общественные, в том числе и литература, словом, как теперь говорят, "физики и лирики". Лиза, Поль и я за естественные науки. Илья и Виталий - за литературу и искусство.

1 "Песнь о Роланде". Предисловие Ильи Эренбурга, М.-Л., Детгиз, 1943.

2 Mardi gras - весенний праздник.

Пошли к памятнику Паскаля. Вот именно он и говорил: "Les sciences naturelles - c'est la gloire de l'esprit humain" 1. Угостить его за это каштанами! Юноши полезли на цоколь, чтобы вложить в его бронзовую ладонь горячие каштаны. Неожиданно появились ажаны, и мы бегом скрылись в ближайшем подъезде...

1 "Естественные науки - это слава человеческого духа" (франц.).

А каштаны действительно были возмещены нам сторицей в день Марди Гра. Это уже февраль, потеплело. Марди Гра мы знаем только по описаниям Доде в Провансе. Там в это время и жаркое солнце, и цветы, а тут еще холодно, но праздник есть праздник. По Большим Бульварам медленно проходят грузовики, на платформах декорации средневековых цехов, от которых пошла промышленность. Примитивные станки, ткани, выходящие из-под умелых рук. На каждой платформе самая красивая девушка данного цеха, а потом среди них выбирают самую красивую - она королева Марди Гра. Вот подходит к ней разодетый мэр города - лощеный джентльмен в цилиндре и смокинге, - целует руку модистке или текстильщице, приглашает ее в зал мэрии на торжественный завтрак, гремит музыка, пение, бросают конфетти. Но мало-помалу все тоже расходятся в рестораны. Идем и мы. В скромном ресторане на Бульмише котлета с картошкой и... подарок Ильи - по стакану вина. Почти королевское пиршество. Мы все веселы. А вот знакомство с Монмартром приносит боль тоски по родине...

Мы, конечно, не похожи на героев романов Лейкина, которые, приехав в Париж, ничего не хотят знать, кроме Монмартра, где они собираются кутить. Нет, конечно, но знать, что такое Монмартр, все же необходимо. Долго слоняемся по ресторанам, не останавливаясь нигде, наконец приходим в маленькое кафе, где все рассчитано на то, чтобы показать буржуа нравы апашей. Некрашеные столы, изрезанные непристойными надписями, и залитые вином скамьи, оркестрик из 4-5 человек, фигуры апашей в кепках, в грязных пиджачках с пестрыми кашне, девицы соответствующего вида, дымно, накурено... Уселись за стол. После глупой шансонетки оркестрик на минуту замолк, а Виталий стал напевать цыганский романс "Эх, распошел...". Сначала тихо, но когда все примолкли, его красивый баритон стал слышен на весь зал. Дирижер начал подбирать мотив на скрипке, оркестр заиграл аккомпанемент, и хозяин подошел к Виталию с просьбой спеть громко русский романс... Виталий запел. И вот, когда в этой грязной парижской пивнушке прозвучал русский романс, у нас у всех защемила душа по "тройке", по серым лошадям, по заснеженным долинам нашей родины... Мы боялись смотреть друг на друга можно не выдержать, а зачем перед чужими показывать душу... Последний припев - "ты, хорошая моя..." - он спел с такой глубокой печалью, что все в кафе зааплодировали, а Виталий широким жестом "боярюсс" бросил дирижеру последний франк, и мы вышли из кафе и сразу разбрелись в разные стороны, чтобы в одиночку, каждый по-своему поскучать по родине... И Илья убежал, почти не простившись, пряча лицо...