Воспоминания об о. Александре Мене

Понимая, что вам необходимо срочно отдохнуть, переключиться, я выбил командировку от одной из центральных газет с обязательством написать статью о проблемах новой застройки Самарканда, Бухары и Хивы. И взял вас с собой.

— Как же вы будете представлять меня в дальнейшем путешествии? Архитекторам, секретарям обкомов? Да и в гостиницах нужно будет писать, кто я такой. Все это не так просто, Полковник. Как бы из-за меня не было неприятностей.

— Батюшка, вы же сами всегда повторяете: «Всё в руках Божиих»! Чтобы не дразнить судьбу, буду говорить, что вы профессор, специалист по истории Востока. Тем более это тоже правда. Разве вы не специалист?

На рассвете просыпаюсь от воркования горлицы за раскрытым окном. Бросаю взгляд на диван, где вы спите. Лицо у вас хмурое, ещё не отошедшее от московских тревог.

Тихо выхожу на улицу, углубляясь в лабиринт глинобитных заборов, и попадаю к базарчику, где торгуют горячими лепёшками, свежим солоноватым творогом, виноградом и гранатами.

С переполненной сумкой возвращаюсь. Уже шумит чайник на газовой плите, и вы встречаете меня умытый, с полотенцем через плечо.

— Извините, заспался. Давайте вместе помолимся.

Вы подходите к окну, за которым в синем воздухе над вершинами деревьев встаёт солнце, осеняете себя крестным знамением. Повторяю за вами слова молитвы. Отныне так мы начинаем каждое утро.

А затем выходим в город, идём смотреть музеи, гробницу Тамерлана, старинные дворцовые комплексы, археологические раскопки. Встречаемся с архитекторами. Вместе со мной вы вникаете в проблемы создания современного благоустроенного жилья. Местный зодчий, молодой узбек, показывает проекты и макеты белых кварталов-махаля, выполненных в народной традиции — у каждой квартиры свой тенистый дворик, своя отгороженная от других большая лоджия.

Он водит нас по Самарканду, открывает заветные уголки, недоступные туристам.

— Полковник, обязательно напишите об этом человеке, нужно помочь через газету, — говорите вы и добавляете: — До чего талантливый народ!

Обедаем мы обычно на базаре или в чайхане около пруда-хауза. Вы привыкаете к зелёному чаю, плову, мантам. Ваш лоб покрывается нежным загаром.

Однажды, возвращаясь домой, мы проходим мимо уличного фотографа, вы вдруг предлагаете:

— Давайте-ка снимемся!

— Не люблю я этого. Стоит ли?

— Стоит, стоит. Мало ли что может случиться. Будет память.

Вы кладёте руку мне на плечо. И мы во весь рост остаёмся запечатлёнными на фоне древнего Регистана с его минаретами.

А на следующий день совершаем поездку в ещё более древний город Шахрисабз. Автобус долго катит пыльной дорогой среди хлопковых полей. Вот по обочине бредёт стадо. Вы хватаете меня за руку.

— Смотрите! Видите у быков светлую полосу вдоль хребта? Это та самая порода, которая была в Ассирии. Поразительно, всё это сохранилось, живёт до сих пор...

В загаженном Шахрисабзе, осмотрев мечети, развалины мавзолеев, мы уже в темноте подходим к новой, светящейся огнями помпезной гостинице «Интурист». Я предъявляю своё командировочное удостоверение, прошу номер на двоих.

— А это кто с вами? — подозрительно спрашивает администратор.

— Это не он со мной, а я с ним, с известным историком! Александр Владимирович, давайте-ка ваш паспорт.

Очутившись в номере, умываемся.

— На этот раз пронесло, — говорите вы. — Ужасно сознавать своё полное бесправие.

— Ничего, батюшка, началась перестройка. Все изменится.

Спускаемся поужинать в ресторан. На эстраде грохочет оркестр.

Мы сидим за столиком среди беснующейся полупьяной стихии. Здесь, в глубине Азии, местное жулье, разряженное в американские джинсовые костюмы, вертит в танце измазанных гримом проституток. Дым коромыслом. Мат. Драка.

Перекусив, выходим в скверик возле гостиницы, садимся на лавочку.

— Даже в Крыму и на Кавказе не видел таких звёзд! Взгляните! Знаете, часто спрашивают, когда будет Страшный суд. И я отвечаю, что он может начаться через секунду. В любой момент. Надо быть готовым всегда. Это так. Но в глубине души убеждён, что христианство только начинается. Для Господа тысяча лет как один день... Вы видели сейчас этих людей. До них ещё и краем не дошла ни проповедь Магомета, ни тем более Христа.

— Откуда же им узнать... Мечети разрушены. Я уж не говорю о церквах. Атеисты за семьдесят лет постарались.

— Вы что, всерьёз думаете, что атеисты виноваты в разрушении церквей? Настоящие виновники — ложные христиане, всякие купцы и дворяне, мироеды, которые мучили крепостных, пьянствовали, развратничали, а потом перед смертью пытались откупиться от греха, жертвовали деньги на постройку храмов. Виноваты и церковники, те, что пили, подлаживались под мирскую власть, благословляли всякие безобразия. Атеисты явились лишь орудием гнева Господня. Перечитайте пророков Библии, и вам всё станет ясно.

Мы сидим, запрокинув головы, смотрим в чёрный космос, усеянный звёздами.

А рано утром покидаем гостиницу, нам нужно вернуться в Самарканд, чтобы в первой половине дня вылететь в следующий пункт нашего путешествия — Бухару.