Воспоминания петербургского старожила. Том 1

Оказавшись в конце 1860-х гг. без службы и гарантированного дохода, он, стремясь заработать на кусок хлеба, подрядился помогать известному дирижеру и композитору князю Ю. Н. Голицыну в подготовке воспоминаний для публикации, превращая устный рассказ на французском языке в письменный русский текст[4]. Полугодовые беседы (нередко о скабрезных сюжетах) с хорошо информированным князем помогли Бурнашеву, как он вспоминал впоследствии, «узнать много интересных подробностей о высшем петербургском обществе»[5]. В эти годы резко усилился интерес читателей к мемуарам (в 1863 г. возник журнал «Русский архив», в 1870 г. – «Русская старина»), и в начале 1870-х гг. Бурнашев решил попробовать проникнуть в толстые журналы. Дебютировал он в 1871 г. в журнале «Заря» мемуарными очерками об А. А. Аракчееве и вечерах у Н. И. Греча; публикации эти имели успех. В. П. Буренин отмечал, например, что в «Четвергах у Н. И. Греча» «довольно рельефно обрисованы Греч и его сотоварищ по журнальным подвигам Булгарин, живо представлены петербургские литературно-художественные нравы того времени»[6]. Редакции лучших журналов стали охотно предоставлять ему свои страницы[7]. Печатал он свои мемуары и в газетах «Русский мир» и «Биржевые ведомости». Теперь Бурнашева заметили, и литературные обозреватели стали писать о нем с похвалой. Первые рецензенты находили в его воспоминаниях «множество любопытных подробностей анекдотического характера и весьма оригинальный тон всего рассказа»[8] и отмечали, что они, «кроме занимательности своей, имеют еще значение как весьма важный материал для изучения литературных нравов описываемой эпохи»[9]. Буренин писал, что «Воспоминания об эпизодах из моей частной и служебной деятельности 1834–1850» «очень любопытны: они знакомят нас с особой журнальной чиновничьей средой той эпохи, когда процветала знаменитая „Пчелка“ с двумя не менее знаменитыми редакторами»[10].

Однако вскоре грянул гром: и герои воспоминаний, и люди, хорошо помнящие и знающие описываемую эпоху, стали отмечать многочисленные ошибки в датах и именах, неточности и т. д. А. И. Подолинский доказывал, что информация о нем в очерке «Мое знакомство с Воейковым» не соответствует действительности[11]. В большой статье в «Русском мире» приводились десятки примеров ошибок и неточностей Бурнашева[12]. В. П. Буренин советовал журналам, в которых печатается Бурнашев, «тщательно выметать из них всю ненужную и обильную труху и оставлять лишь действительные и характеристичные факты и эпизоды»[13].

Критические замечания были вызваны характером работы Бурнашева, который беллетризовал и сюжетизировал материал, сводя вместе персонажей, которые не могли тут собраться одновременно, и помещая длинные беседы, которые он не мог, разумеется, помнить. Но волна критики была вызвана не только и не столько этим. Дело в том, что Бурнашев был нетактичен и печатал сведения, которые компрометировали покойных влиятельных людей.

Бурнашев утверждал, что травлю организовали потомки Д. Г. Бибикова, Е. Ф. Канкрина и др. лиц, о которых он сообщал, в частности, и нелестно характеризующие их сведения. Проверить это мы не можем. Но один его враг хорошо известен – это П. А. Вяземский. Когда П. И. Бартенев опубликовал в своем журнале «Русский архив» очерк Бурнашева о Лермонтове, Вяземский всячески старался воздействовать на него, чтобы тот прекратил печатать бурнашевские мемуары. 6 марта 1872 г. он писал Бартеневу[14], что Бурнашев «известный враль и лжец». 14 марта 1872 г. по поводу очередной публикации Бурнашева он повторил: «Враль Бурнашев продолжает врать»[15]. Его племянник, Н. П. Барсуков, писал Бартеневу 18 сентября 1872 г.: «На днях я получил <…> письмо от кн. Вяземского, в котором он, как я и ожидал, негодует – за впущение в „Русский архив“, в сей священный ковчег старины нашей, „враля“ Бурнашева, который прославился своими лживыми и холопскими сплетнями»[16]. В том же году Вяземский написал две эпиграммы на Бурнашева[17]. В письме от 20 сентября 1872 г.[18] Вяземский продолжал свои инвективы против Бурнашева и прислал Бартеневу еще одну эпиграмму: «…охота была пускать Вам в „Архив“ такого враля и лжеца, как Бурнашев[19]. Подобное отсутствие критической оценки и снисходительность могут подорвать доверие читателей к прочим документам, которые Вы у себя печатаете. <…> Что за сумбур и как могли Вы всё это напечатать. <…> вот еще маленькая отрыжка Вашему Бур или Врунашеву.

Быль молодцу, согласен, не укора[20]

,Но ложь укорой быть должна для молодца,
А в россказнях твоих и врешь ты без разбора,
И лжешь ты без конца».