Читаем Воспоминания писателей ХХ века (эволюция, проблематика, типология) полностью

Первый подход предполагает изучение особенностей мемуарного жанра. Он связан с исследованием воспоминаний как самостоятельной разновидности литературы. Обычно рассматриваются мемуары представителей разных социальных групп, история развития воспоминаний, отдельные особенности произведений.

Фактографический подход является наиболее распространенным. В данном случае воспоминания изучаются в основном как источники разнообразных сведений - исторические, культурологические, литературоведческие. Или как некие "запасники", резервуары фактических сведений о прошлом; материалы, необходимые для познания языковых особенностей, быта и нравов определенной эпохи, своеобразия общественных, социальных и культурных взаимоотношений.

Благодаря богатству содержащихся в них сведений воспоминания часто становятся тем "фундаментом", на основе которого историки и писатели создают свои произведения о прошлом.

Историко-источниковедческий подход используется в основном историками и литературоведами. Он предполагает исследование не только самих памятников и содержащихся в них сведений, но и изучение мемуаров в плане их собственной истории, "как "остатков" породившей их социально-психологической среды, как памятников идейного движения и общественно - исторической мысли эпохи своего создания, вне которых сама эта эпоха не может быть правильно понята. Иными словами, речь идет о мемуаристике как самостоятельном явлении духовной культуры".

Особое значение имеет и эмоциональное отношение автора к описываемому, открытость оценок и мнений мемуариста. Воспоминания также интересны и своими художественными особенностями, системой организации повествования и интерпретацией исторических фактов.

Объектом настоящего исследования стали воспоминания (мемуары) писателей, созданные в ХХ веке. Поскольку исторически сложилось деление мемуаров по профессиональной и общественной принадлежности их авторов, можно изучать воспоминания представителей соответствующих конкретных групп (писательские мемуары, театральные, военные, актерские и т.п.).

Чтобы прояснить нашу позицию, примем следующее допущение. Если мемуары представляют собой самостоятельный жанр, то они должны встречаться в творчестве писателей наряду с другими, равнозначными им жанрами, например, такими прозаическими формами как роман, повесть или рассказ. Тем самым мы признаем, что мемуары писателей строятся по тем же законам, что обязательны для художественной литературы в целом. Соответственно внутри мемуаров писателей (отдельного жанрового образования) следует выделить другие разновидности .

Признавая различие между мемуарами как жанром и мемуарами писателей и право последних на самостоятельное бытование, вероятно, следует говорить и о том, что писатель, обладает более живым воображением и способен увидеть гораздо глубже многих его современников. Так Каверин замечает: "Мысль о том, что я должен рассказать историю своей жизни, пришла мне в голову в 1957 году, когда, вернувшись из автомобильной поездки по Западной Украине, я заболел странной болезнью, заставившей меня остаться в одиночестве, хотя я был окружен заботами родных и друзей. Я впервые понял тогда, что, хотя в моей жизни не произошло ничего необыкновенного, она отмечена неповторимостью, характерной почти для каждого из моих сверстников, и разница между ними и мной состоит только в том, что я стал писателем и за долгие годы работы научился, в известной мере, изображать эту неповторимость". Каверин, с.7.

С Кавериным как бы перекликается Вс. Рождественский: "Да, конечно, мы помним многое, очень многое. Жизнь не обидела нас, дав нам возможность быть свидетелями и участниками - пусть каждый по-своему - великих событий нашего века". Рождественский, с.297.

Итак, разнообразие жизненных впечатлений и необходимость их осмысления обуславливают обращение писателей к прошлому. Однако, им свойственна беллетризация былого. Болгарский литературовед Л.Григорьева считает, что в автобиографическом произведении нельзя исключить вымысел, поскольку писатель обладает большей творческой свободой. "Понятие автобиографичность не следует воспринимать буквально, а скорее как литературную условность, как своеобразное личностное отношение к событиям". Григорьева, с.56-57.

Принимая концепцию восприятия века как самостоятельного социального явления, автор диссертации выделяет ХХ век в отдельный этап развития литературы.

Восприятие ХХ века как целостной системы, оказывается возможным, поскольку данная система характеризуется некоторыми общими тенденциями отказом от жесткой детерминированности характера социальными обстоятельствами, возрастанием внимание к индивидуальности, к макро - и микрокосму человеческой личности, усилению философичности и сквозными процессами - стремлением к синтезу художественных методов, ослаблением роли жанровового канона при усилении функции рода, обновлением приемов выразительности.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941: фатальная ошибка Генштаба
1941: фатальная ошибка Генштаба

Всё ли мы знаем о трагических событиях июня 1941 года? В книге Геннадия Спаськова представлен нетривиальный взгляд на начало Великой Отечественной войны и даны ответы на вопросы:– если Сталин не верил в нападение Гитлера, почему приграничные дивизии Красной армии заняли боевые позиции 18 июня 1941?– кто и зачем 21 июня отвел их от границы на участках главных ударов вермахта?– какую ошибку Генштаба следует считать фатальной, приведшей к поражениям Красной армии в первые месяцы войны?– что случилось со Сталиным вечером 20 июня?– почему рутинный процесс приведения РККА в боеготовность мог ввергнуть СССР в гибельную войну на два фронта?– почему Черчилля затащили в антигитлеровскую коалицию против его воли и кто был истинным врагом Британской империи – Гитлер или Рузвельт?– почему победа над Германией в союзе с СССР и США несла Великобритании гибель как империи и зачем Черчилль готовил бомбардировку СССР 22 июня 1941 года?

Геннадий Николаевич Спаськов

Публицистика / Альтернативные науки и научные теории / Документальное
10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)
10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)

[b]Организация ИГИЛ запрещена на территории РФ.[/b]Эта книга – шокирующий рассказ о десяти днях, проведенных немецким журналистом на территории, захваченной запрещенной в России террористической организацией «Исламское государство» (ИГИЛ, ИГ). Юрген Тоденхёфер стал первым западным журналистом, сумевшим выбраться оттуда живым. Все это время он буквально ходил по лезвию ножа, общаясь с боевиками, «чиновниками» и местным населением, скрываясь от американских беспилотников и бомб…С предельной честностью и беспристрастностью автор анализирует идеологию террористов. Составив психологические портреты боевиков, он выясняет, что заставило всех этих людей оставить семью, приличную работу, всю свою прежнюю жизнь – чтобы стать врагами человечества.

Юрген Тоденхёфер

Документальная литература / Публицистика / Документальное
Свой — чужой
Свой — чужой

Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская…Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске.Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * *«Со времени написания романа "Свой — Чужой" минуло полтора десятка лет. За эти годы изменилось очень многое — и в стране, и в мире, и в нас самих. Тем не менее этот роман нельзя назвать устаревшим. Конечно, само Время, в котором разворачиваются события, уже можно отнести к ушедшей натуре, но не оно было первой производной творческого замысла. Эти романы прежде всего о людях, о человеческих взаимоотношениях и нравственном выборе."Свой — Чужой" — это история про то, как заканчивается история "Бандитского Петербурга". Это время умирания недолгой (и слава Богу!) эпохи, когда правили бал главари ОПГ и те сотрудники милиции, которые мало чем от этих главарей отличались. Это история о столкновении двух идеологий, о том, как трудно порой отличить "своих" от "чужих", о том, что в нашей национальной ментальности свой или чужой подчас важнее, чем правда-неправда.А еще "Свой — Чужой" — это печальный роман о невероятном, "арктическом" одиночестве».Андрей Константинов

Александр Андреевич Проханов , Андрей Константинов , Евгений Александрович Вышенков

Криминальный детектив / Публицистика
Воздушная битва за Сталинград. Операции люфтваффе по поддержке армии Паулюса. 1942–1943
Воздушная битва за Сталинград. Операции люфтваффе по поддержке армии Паулюса. 1942–1943

О роли авиации в Сталинградской битве до сих пор не написано ни одного серьезного труда. Складывается впечатление, что все сводилось к уличным боям, танковым атакам и артиллерийским дуэлям. В данной книге сражение показано как бы с высоты птичьего полета, глазами германских асов и советских летчиков, летавших на грани физического и нервного истощения. Особое внимание уделено знаменитому воздушному мосту в Сталинград, организованному люфтваффе, аналогов которому не было в истории. Сотни перегруженных самолетов сквозь снег и туман, днем и ночью летали в «котел», невзирая на зенитный огонь и атаки «сталинских соколов», которые противостояли им, не щадя сил и не считаясь с огромными потерями. Автор собрал невероятные и порой шокирующие подробности воздушных боев в небе Сталинграда, а также в радиусе двухсот километров вокруг него, систематизировав огромный массив информации из германских и отечественных архивов. Объективный взгляд на события позволит читателю ощутить всю жестокость и драматизм этого беспрецедентного сражения.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Военное дело / Публицистика / Документальное