Воспоминания писателей ХХ века (эволюция, проблематика, типология) (СИ)

Подобные философские параллели позволяют говорить об об опосредованном восприятии событий, когда происходит изображение событий через их восприятие биографическим героем, а не представление автором, как чаще свойственно эпической повествовательной форме. Но в подобном видении событий заключен определенный парадокс, на который в свое время указала Л.Гинзбург, поскольку в данном случае, с ее точки зрения, гораздо сильнее сказывается "соотнесенность частного существования с историей". Здесь важнее соотнесенность течения человеческой жизни и течения исторических событий. _

Отношение к событиям и классификация разнообразных временных состояний передается и через лексику. Анализ словарного состава языка биографического героя позволяет прийти к выводу, что вначале он определяется потребностью номинирования окружающего его предметного мира, с течением времени происходит его увеличение за счет введения политической и социальной лексики.

Постоянное расширение словарного состава отражает процесс познаниям мира. Естественно, что на начальной стадии мир героя ограничен. Поэтому в речи автобиографического героя употребляется в основном лексика бытовая с отдельными вкраплениями слов из других сфер. Постепенно словарный состав героя обогащается, становится более разнообразным. Расширение происходит за счет введение социальной и политической лексики.

Следовательно, биографическое время может присутствовать как одна из ипостасей временного состояния, участвуя в общей системе пространственно-временных координат. В данном случае процесс восприятия внешнего мира передается и через смену представлений о действительности, описание различных психологических состояний и познание новых понятий, (поскольку часто через лексический уровень автора отражается степень осмысления им событий, понимание социальных и общественных явлений).

Не менее часто происходит сопряжение конкретного (биографического, личного) и исторического (эпического времени). Как уже отмечалось выше, в воспоминаниях Шагинян подобные переходы оказываются возможными, когда от конкретного факта писательница идет к обобщению.

Другие параллели оказываются возможными, когда время не только соотносится с конкретной личностью, но ею и «определяется». Так, в частности, строится повествования в воспоминаниях Ю.Анненкова — "В 1906 году (год, в котором были написаны блоковские пьесы "Король на площади", «Балаганчик», «Незнакомка», "О любви, поэзии и государственной службе"), пятиклассником я был уволен из казенной гимназии за "политическую неблагонадежность" с волчьим билетом, то есть без права поступления в другое казенное среднее учебное заведение". _ Похожее высказывание есть и у В.Шкловского: "Время, которое я описываю, еще не было временем «Возмездия» Шкловский, 1, Т.1, с.115.

Иногда происходит сплетение исторического времени из биографического времени отдельных личностей. Так происходит, когда судьба автора воспринимается как одна из жизней, вовлеченных в общий временной поток. И тогда появляются описания историй людей, чья жизнь развивается параллельно судьбе автора и оказывается на нее очень похожей (образ Клавдии Зарембо у Катаева, Коли Ларионова у Кетлинской). Иногда и сам автор выступает в форме своего временного двойника.

Подобная схема конструирования сюжета встречается и в литературном портрете, где изменения личности во времени прослеживаются через изменение его восприятия героем и смену его психологических оценок. Обычно от романтической идеализации своего кумира, автор приходит к восприятию его как человека и художника (воспоминания Одоевцевой о Гумилеве и Иванове, В.Рождественского о Блоке). При этом биография превращается в мемуары и соответственно «расширяется» и усложняется система художественного времени.

Однако, соотношение личного и исторического (или эпического) планов на протяжении произведения может не только меняться в сторону усиления одного из планов и выделения его в соответствии с замыслом автора. Иногда разные планы возникают в авторском сознании одновременно и параллельно, или же, напротив, начинают существовать в разновременных плоскостях, значительно разделенных по времени.

И личные, и исторические события, пережитые и увиденные самим автором, образуют опорные ряды, каждый со своей системой пространственно — временных координат. В процесе востановления прошлого к ним добавляются новые события, происходит смещение временных пластов, и в результате образуется единый поток сознания, на котором и строится повествование. Вот, например, как их передает Зорин: "Пока же идет сорок девятый, кончается московская осень — Малый театр торжественно празднует сто двадцать пять лет со дня основания.

Тот вечер запомнился мне надолго. Впервые пришлось увидеть всю государственную элиту в такой внушительной концентрации. По выстеленным в фойе ковровым дорожкам ступала сама иерархия, расцветшая под под сенью победы, еще молодой и кружившей головы. Тридцатилетний путь был осилен". Зорин, с.49.