Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин

Перед нашим приходом тяжёлый снаряд пробил метровую толщу цоколя, прогнул металлическую балку и, обессиленный, свалился на пол вместе с грудой кирпича. Мы как раз и застали всех под впечатлением только что пережитого. К счастью, товарищи отделались шишками от кирпичных осколков.

Уже совсем стемнело. Я вышел во двор. Гляжу – проходят машины без света, как чёрные тени. Меня заинтересовало, что вместо кузова на машинах возвышалось что-то круглое, похожее на большие котлы, в которых плавят асфальт. Всё это накрыто брезентом и замаскировано ёлочками.

Захожу в подвал и спрашиваю подполковника, что это са машины. Он улыбается, а потом говорит:

– Да это же прожекторы. Мы удивились до крайности.

– Зачем это, товарищ подполковник, на переднем крае прожекторы?

– А вот увидите, – сказал он.

В 3 часа ночи переходим к переднему краю. До наших траншей метров двести. Под железнодорожной насыпью приготовлены ячейки наблюдения и блиндажики. Разместились в одном из них.

Уже выходят на исходные рубежи танки и самоходные орудия. Из вторых эшелонов подтягивается пехота.

Вот и желанный час. Уж нам-то не привыкать к артподготовке, и то пораззевали рты, как оглушённые рыбы. Чтобы слово сказать товарищу, надо было прилежиться к самому уху, – и всё-таки он головой мотал, ничего не слышал.

Я решил полюбоваться "природой" п высунулся из блиндажа, но, надо признаться, сейчас же юркнул обратно…

Через некоторое время стрельба как будто притихла. Я выглянул снова и ахнул.

Какая картина! Впереди и сзади нас по фронту стоят прожекторы, вытянув свои лучи в сторону противника.

Эффект получился, надо сказать, замечательный!

Гвардии красноармеец Н. ТКАЧЕНКО

*

Никто на батарее не знал, что через какие-нибудь 8-9 часов наступит этот долгожданный момент – штурм Берлина, о котором мечтали с самого начала войны, ещё тогда, когда сидели в обороне под Ленинградом. Но все батарейцы по каким-то неуловимым признакам чувствовали, что ночь эта необычная. Никогда ещё с такой тщательностью мы не чистили свои гаубицы, не удаляли смазку, не сортировали снаряды. Работа производилась в полном молчании и как-то торжественно, точно мы готовились к празднику. Старший по батарее лейтенант Стрижак, прозванный "всевидящим глазом", в эту ночь особенно придирчиво проверял все работы". Лишь далеко за полночь на батарее всё замолкло – артиллеристы легли спать.

Тишину землянки, где помещался КП батареи, вдруг нарушил телефонный звонок.

– "Катер" слушает, – взял трубку дежурный связист, пожилой солдат Пасынков и поплотнее прижал её к уху.

– Слушаюсь, чётко дежурить, не отвлекаться, – сказал он, очевидно повторяя, что ему было сказано, и, положив трубку, стал размышлять вслух: – Не иначе как наутро затевается, не стали бы попусту так поздно звонить.

И словно в ответ на его размышления, опять раздался звонок. По всем проводам пронеслась команда: "К бою!"

Через несколько минут все люди были уже на ногах. С гаубиц сняты чехлы, орудийные расчёты заняли свои места, ждут команды.

Лейтенант Стрижак взволнованно посмотрел на своих бойцов – ведь со многими из них он прошёл боевой путь, начиная от Ленинграда. Вместе с ними он форсировал реку Нарву, брал Таллин, освобождал Эстонию, переправлялся через Одер. И сколько раз они говорили о том желанном времени, когда будут драться на немецкой земле, будут участвовать в штурме проклятой гитлеровской столицы. И вот пришло оно.

– Угломер 47-20, прицел…

Команду заглушает раскатистый гром – небо пронзают тысячи молний. Это открыли огонь гвардейские миномёты. Чтобы дослушать команду, которую заглушили "катюши", командиры орудий обступили лейтенанта.

Через несколько секунд земля содрогнулась от гула тысячи орудий, побелевшее небо заволокло дымом. Казалось, что началось землетрясение. Словно огромный вулкан, выбрасывали орудия смертоносный огненный металл на голову врага. Стволы гаубиц накалились, лица артиллеристов становились всё суровее, движения всё более быстрыми, точно нам сам товарищ Сталин говорил: скорее, скорее, не теряйте драгоценного времени.

Младший сержант И. ВОЛОБУЕВ

*

Кровь сильнее потекла по жилам, сердце стучало и как будто бы говорило: настал, настал, настал долгожданный момент. Хотелось скорее итти в бой, чтобы обеспечить светлое будущее новому поколению, чтобы дети с гордостью смотрели на своих отцов, чтобы они учились у нас любить свою Родину и бить её врагов, чтобы всегда уступали место инвалиду Отечественной войны, чтобы не зарастали тропы к могилам воинов и на могилах их цвели розы и лежали венки. Сердце стучало не одно, тысячи сердец стучали, у каждого солдата и офицера билось большое русское сердце.

Когда началась артподготовка, я встал в траншее в полный рост и смотрел на разрывы наших снарядов, подымавших в воздух деревья и землю. Спасибо, товарищи артиллеристы! Вдруг за моей спиной раздался сильный удар, в ушах зазвенело. Я так увлёкся происходившим впереди, что не заметил, как к траншее подкатили пушку. Пришлось отойти немного в сторону.