Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин

К исходу 19 апреля войска 1-го Белорусского фронта полностью преодолели укрепления противника в тактической глубине его обороны на Одере, 20 апреля совершили резкий скачок на направлении главного удара и 21 апреля завязали бои на окраинах Берлина. В северо-восточные пригороды ворвались войска генерал-полковника Кузнецова и танки генерал-полковника Богданова, с востока к Берлину подошли войска генерал-полковника Берзарина, в юго-восточных дачных пригородах среди многочисленных озёр, образуемых течением Шпрее и её притоком Даме, бои завязали войска генерал-полковника Чуйкова и танковые соединения генерал-полковника Катукова. К 23 апреля войска 1-го Белорусского фронта в результате упорных уличных боёв овладели рядом кварталов в северо-восточной части города и заняли район Силезского вокзала в восточной части Берлина. К исходу 18 апреля войска 1-го Украинского фронта полностью преодолели укрепления противника между реками Нейсе и Шпрее и 19 апреля произвели резкий скачок на направлении главного удара. 22 апреля танковые соединения генерал-полковника танковых войск Рыбалко завязали бои на южных окраинах Берлина. 23 апреля войска 1-го Украинского фронта подошли к Телътов-каналу с юга и юго-запада.

Из дневников и писем 21 апреля

*

Пасмурный день, дождь моросит, погода невесёлая, но на душе весело. В 8.00 командир полка гвардии подполковник Жеребцов отдал по телефону команду:

– Натянуть шнуры! За Родину! За Сталина! По столице врага, по городу Берлину – огонь!

Батареи гвардии капитана Скоростянского стреляли с западной окраины Марцана по району Лихтенберг. На снарядах были сделаны надписи: "По Берлину за погибших друзей", "По фашистскому логову за горе народное". Все батареи облетела листовка "Первый выстрел по Берлину".

Гвардии майор В.ОРЯВИНСКИЙ

*

Я стоял рядом с командиром корпуса, когда он отдавал приказание о первом залпе по Берлину. Под впечатлением этого момента, торжественности, которая царила на командном пункте, я написал стихотворение "Снаряды мести":

Когда помчались первые снаряды
Сорвать запоры с вражеских дверей,
Летел за ними пепел Сталинграда
И чёрный дым горящих Понырей.
Годами закалённая, литая,
Опережая натиск штурмовой,
За ними наша ненависть святая
Летела над проклятою землёй.
А где-то там, на пункте, к телефону,
Как никогда, взволнован и устал,
Подходит командир дивизиона,
И ждёт его у трубки генерал.
В его глазах тяжёлый отблеск стали,
Спокойный голос в трубке не спешит,
Как сталь пружины, сжато в генерале
Суровое величие души.
– Огонь! – сверкнули грозные зарницы,
– Огонь! – и дым окутывает даль,
– Огонь! – и в сердце вражеской столицы Вонзается карающая сталь.

Старший Лейтенант В. ОБНОВЛЕНСКИЙ

*

22 апреля

Когда над батальоном взвилась ракета "В атаку", сержант-коммунист Осипов поднял красный флажок и крикнул:

– Сталинцы, на штурм Берлина, к победе, вперёд, за мной!

Батальон ворвался в район Фридрихсфельде, и вскоре над крышами домов развевались красные флажки.

Герой Советского Союза старший Лейтенант К. УСЕНБЕКОВ

Мы в Берлине! Этого дня мы, фронтовики, ждали все четыре года войны. Никто не знал, кому выпадет честь и счастье быть непосредственным участником штурма Берлина, но каждый из нас мечтал об этом. И когда перед наступлением нам зачитали обращение Военного Совета армии, где совершенно ясно было сказано, что мы идём кратчайшим путём на Берлин и что наши батальоны должны первыми выйти на восточную окраину Берлина, – как мы радовались, как мы гордились! Каждое маленькое отклонение в сторону тревожило нас, а вдруг отведут на фланг? Но нет. мы шли прямой дорогой, и вот – выходим к Силезскому вокзалу, а где-то совсем, совсем рядом, через Шпрее – Унтер-ден-Линден, рейхстаг…

Гвардии капитан А. БРОНШТЕЙН

*

Наши миномёты стояли на огневой позиции около шоссе, по которому двигались танки и автомашины. Немцы заметили их и открыли сильный огонь по шоссе.

Красноармеец Максимов, заряжающий второго расчёта, во время обстрела подавал с машины ящики с минами. Осколком снаряда ранило его в лоб. Слезая с машины, он сказал своему товарищу:

– Чего испугался, Цуканов? Ничего страшного нет, перевяжи меня.

Цуканов только начал перевязывать друга, как санинструктор Ефремов был уже около раненого. Рана оказалась опасной, и командир приказал немедленно отправить Максимова на медпункт.