Воспоминания последнего Протопресвитера Русской Армии и Флота (Том 1)

В начале I-го часа дня собрались приглашенные к царскому завтраку в той же царской палатке. Ждали царского выхода, который должен был принести нам разрешение наших ожиданий и опасений. Вот показалась из вагона грузная фигура кн. Орлова, направившегося к нашей палатке. Не более, как через минуту вышли Государь и Самарин. Князь Орлов подошел ко мне со словами: "Поздравляю: Самарин назначен! Давайте поцелуемся!" И мы на глазах Государя и всех присутствующих крепко расцеловались. Государь, глядя на нас, улыбнулся. Наверно он, как и большинство присутствующих, понял нас. После приветствия Государя я поздравил Самарина, пожелав ему успеха в новой должности.

После завтрака Самарин захотел побеседовать со мной. Мы уселись на лавочке, против вагона царского поезда, в котором помещался князь Орлов. Самарин поведал мне, что он ехал в Ставку с намерением отказаться от предложения в виду той массы трудностей, с которыми в данное время соединено прохождение обер-прокурорской должности.

- Я прямо заявил Государю, - говорил мне Самарин, - между вами, ваше величество, и обер-прокурором в настоящее время существует {292} средостение (Распутин), которое для меня делает невозможным исполнение по совести предлагаемой должности.

Государь ответил:

- А я всё же настойчиво прошу вас принять должность.

- Тогда я, - продолжал Самарин, - сказал Государю: я не считаю себя вправе не исполнить вашего желания - оно для меня закон, но прошу для себя одной милости: когда несение должности станет непосильным для меня, разрешите мне тогда просить вас об освобождении от нее.

- Это ваше право, - ответил Государь.

Дальше мы беседовали о церковных делах, о предстоящей Самарину церковной деятельности. Помню, Самарин сказал:

- Знаете, с чего я хотел бы начать исполнение обер-прокурорской должности? С упразднения обер-прокурорской власти.

- Вот уж не время, - возразил я, - теперь такой сумбур всюду, такие всюду трения, и вы хотите в эту пору бросить наших архиереев одних. Плохую услугу вы окажете церкви. Это надо будет сделать, но только не сейчас.

Расставшись с Самариным, я зашел к князю Орлову. Он сообщил мне, что граф Фредерикс только что очень решительно говорил с Государем о Распутине, и Государь будто бы решил удалить Распутина от Двора.

Великий князь, заметив, что я после завтрака остался с Самариным, решил подождать меня. Оказывается, он еще не знал о назначении Самарина. Государь ничего не сказал ему за завтраком, а Орлов не догадался шепнуть ему. Увидев меня, когда я возвращался от князя Орлова, великий князь постучал в окно. Я вошел в его вагон. Там сидел и великий князь Петр Николаевич.

- Ну что? - обратился ко мне Николай Николаевич.

{293} - Самарин назначен, - ответил я.

- Верно?

- Да. Я только что беседовал с ним и с князем Орловым. Последний, кроме того, сообщил мне, что граф Фредерике сегодня решительно говорил о Распутине, и Государь согласился, будто бы, удалить Распутина от Двора.

- Нет, это верно? - воскликнул великий князь.

- Так точно. Я передаю слышанное мною от самого князя Орлова, подтвердил я.

Великий князь быстро вскочил с места, подбежал к висевшей в углу вагона иконе Божией Матери и, перекрестившись, поцеловал ее. А потом так же быстро лег неожиданно на пол и высоко поднял ноги.

- Хочется перекувырнуться от радости! - сказал он смеясь.

Затем я передал слышанный от Самарина его разговор с Государем. Когда я кончил, великий князь обратился к брату:

- Ты, Петр, посиди тут с о. Георгием, а я сбегаю на пять минут к Государю. Взяв шашку, великий князь быстрыми шагами направился к Царскому поезду. Минут через 10-15 он вернулся в вагон.

- Я поблагодарил Государя, - обратился он к нам. - Я сказал ему: вы и не представляете, ваше величество, какое великое дело вы решили сделать.

Мы все любим вас и готовы всё сделать для вас, но будем совершенно бессильны спасти Вас, если вы сами не будете заботиться об этом.

Великий князь под великим делом разумел не столько увольнение Саблера, сколько обещанное Государем графу Фредериксу "разжалование" Распутина. Государь сделал вид, будто он не понял великого князя и ответил ему:

- Я сам рад, что уволил Саблера.

- С Государем можно работать: он поймет и {294} согласится с разумными доводами. Но Она... Она всему виной. И только один может быть выход: запрятать Ее в монастырь, - тогда всё пойдет по-хорошему, и распутинщины не станет. А Государь легко примирится и успокоится, - закончил великий князь.

На другой день утром Самарин долго сидел у меня в купе. Я, насколько мог, познакомил его с положением церковных дел и с ближайшими его сотрудниками по Синоду и его канцелярии. А вечером, после всенощной, отслужил ему молебен. В эту же ночь он уехал из Барановичей.

Через несколько дней Саблер получил очень трогательное собственноручное письмо Государя, извещавшее его об освобождении от должности.