Воспоминания пропащего человека

Много было латинских, а всего более французских и более всего о России и Польше, которые были запрещены в продаже. Ведров же мне и рассказывал, когда я с ним познакомился случайно в 1870-х годах, как еще студентом ходил в рынок в 1860-х годах. Знавал он и других торговцев книжников, но настоящий его поставщик был Афонасьев. До пожара рынка он вел торговлю так себе, ни шибко, ни валко, ни на сторону. Но когда сгорел рынок и у него сгорел весь товар, тогда Афонасьсв опять принялся торговать вразнос, но порядочно устаревши, он поступил на Апраксин приказчиком к некоему мебельщику Веревичу, который, завидуя книжникам, что они много наживают, задумал торговать книгами. И когда продавались книги с акцыона у Кожанчикова, имевшего магазин на Невском проспекте и в Гостином дворе внутри кладовые, то все книжники собрались на этот акцыон, в том числе и Веревич, согласившись покупать вместе и не набивать цены друг на друга. С лишком целую неделю продолжался этот акцыон, и на несколько тысяч было куплено товару. Между книжниками была вязка. Вот тут-то Веревич и вывязал много товару и даже целые издания неважных брошюр. После книжники долго над ним смеялись между собою. Рядом вязал с ним вязку Иван Семенов Красноглазый, прозванный товарищами Земский Ярыжка[333] (впрочем, о нем речь будет после). Он-то этого новичка Веревича и вваливал в яму, т. е. награждал ненужным хламом. Тот же Веревич вывязывал книги, купленные с акцыона в Гостином дворе после Михина и Колесова[334], которые ранее жили у Якова Алексеевича Исакова, открыли сообща свой магазин рядом с Исаковым и, проторговав года два или три, обанкротились. Вот у них-то и куплены были атласы картин «Описание Сибири» Булычева[335], которые ценились в то время очень дорого. Картины были крашеные; числом в каждом альбоме около 60. Книжки же описания не было при альбомах. Мне часто приходилось в рынке у книжников покупать эту книжку по 15 и 20 коп. Немногие книжники знали ей цену, а которые и знали, сбивались с толку, потому именно, что в конце книжки было сказано: «Конец 1-й части», но более не выходило. Всего была издана одна часть. Сам же я продавал их по 4 и 5 руб. А покойному Ф.И.Стриви некоему продал за 6 руб. Эти альбомы тогда вывязали Павел Богданович Богданов с В И. Губинским. Другим же товаром награждали Веревича.

К этому-то Веревичу и поступил Афонасьсв. Дела шли у них как-то тихо и плохо, и Веревич проторговался в пух и прах, а вскоре помер. Митрофан же Афонасьич совсем устарел, и за него стали хлопотать влиятельные знакомые ему покупатели. И по их просьбе он был определен и принят на Васильевский остров в богадельню братьев Елисеевых. Говорили мне, что он там был помощником церковного старосты <…>

Номер восьмой. Рядом с Афонасьевым торговал в небольшом ларе Иван Семенов Красноглазый, который впоследствии переменил свою фамилию. Семенов был прозван своими собратьями Земский Ярыжка именно потому, что любил в молодости над своим братом поскалить зубки. В то время ему было годов около тридцати <…>

Иван Семенов цену книгам хорошо знал, а особливо книгам старинного письма староверским или раскольничьим, которые в то время ценились очень дорого. И если какому торговцу приходилось приобрести этот товар, то Семенов почти всегда у него перекупал и сбывал с большим барышом. А учил его узнавать цену этим книгам один старичок Иван Иванович, родной дядя его жены, который и сам был старовер и состоял уставщиком в староверческой молельне, бывшей тогда в доме закоренелого старовера и богача К. Косцова. Дом этот сейчас принадлежит Волковской купеческой богадельне. Он находится на Фонтанке между Семеновским мостом и Апраксиным переулком. Так для этой-то молельни и приобретал книги Семенов и наживал хорошие деньги.

И повторяю еще, что и другие редкие книги, которым он знал цену хорошо, покупал у своего брата торговца.

В то время он имел небольшой ларь и товару у него было не очень много.

В то время акцыоны книгами были часты и на эти акцыоны, где продавались книги, другие торговцы, так называемые маклаки, не ходили (как это делается нынче), а покупали именно тот товар, кто каким торговал.

Раз продавались книги после графа Новосильцева[336]. Туг были редкие экземпляры иностранных, преимущественно латинских книг. Много было и на восточных языках. Были редкие книги на пергаменте, в собачьих переплетах, были книги и с гравюрами, и много отдельно картин и гравюр.

Две недели каждодневно ходили книжники покупать эти книги и вязали между собою в рынке вязку, которую в совершенстве знал И. Семенов. Знал расчет, и у него были повышонки чуть ли не вдвое супротив других торговцев.

Пишущему эту статью пришлось получить 84 руб., а Иван Семенов получил 132 руб. вязки, т. е. барыша, да притом он ничего почти не вывязал товару, а меня же латынью наградили рублей на 70, да спасибо покойному протоиерею Казанского собора отцу Федору Сидонскому, который и взял эти книги (сказав):

— Хотя и не стоят эти книги такой цены, но я тебя выручу.