Воспоминания рыжего барда

Кион, поколебавшись секунду, последовал за ним. Бард был уверен, что у повозки южане попрощаются с ним и продолжат свой путь. Впрочем, он не мог их остановить от этого решения и уже в уме прикидывал, как бы ему добраться до ближайшего города, который может оказаться довольно далеко. А ведь Киону нужно еще где-то набрать припасов в дорогу. Может, снова выкрасть еду на поле? Или под покровом ночи пошарить в домах?

За размышлениями они с Могдаром вернулись к повозке. Райнир и Ханэра времени даром не теряли и уже успели напоить лошадей, а сами сейчас сидели на пороге своего передвижного дома. Точнее, на пороге сидела только Ханэра и чистила яблоко, Райнир стоял рядом с ней, прислонившись плечом к повозке. Они о чем-то говорили на своем языке, но когда Могдар и Кион приблизились к ним, оба удивленно посмотрели на барда, а Ханэра потом и вовсе нахмурилась.

– Что он делает рядом с тобой? – недовольно спросила девушка у Могдара. Она уставилась на Киона немигающим взглядом и даже перестала чистить яблоко.

– В деревне больше нет лекаря, он сгинул, – пояснил Могдар.

Ханэра опустила глаза и что-то пораженно прошептала под нос. Видимо, она тоже удивилась тому, что молодой целитель скончался от болезни. Райнир оторвался от стены и посмотрел на предводителя, а затем перевел взгляд на барда.

– Но если нет лекарь, тогда что? – спросил он, – Кто лечить его раны?

– Пф, бывало и хуже, – намеренно безразлично фыркнул Кион. Его тело с ним не согласилось и в который раз заныло от синяков и ссадин, но теперь это не так сильно беспокоило Киона.

– Отлично, тогда ты можешь идти куда захочешь, – издевательски произнесла девушка и язвительно улыбнулась.

– Ханэра, – строго произнес Могдар и девушка, насупившись, вернулась к своему яблоку, а мужчина повернулся к Киону, – Если хочешь, можешь остаться с нами, пока раны полностью не заживут. Никто не будет против твоей компании.

– Кроме один человек, – улыбнулся Райнир и глазами указал на Ханэру. Девушка это заметила и в свою очередь послала ему просто убийственный взгляд, но Райнир только добродушно рассмеялся.

Кион задумался. Предложение Могдара звучало заманчиво. По крайней мере, всяко лучше путешествовать с ними, чем в одиночку бродить по полям и лесам на грани голодного обморока. Но бард все ждал, когда же южане потребуют с него плату за то, что те подобрали его на обочине и перевязали его раны. Кион не верил, что они могли это сделать только по доброте душевной. Впрочем, у него все равно не было денег – последние свои монеты Кион потерял у тайника Нико.

– Тебе все равно некуда деваться, – заметил его замешательство Могдар и ободряюще похлопал по плечу, – Сможешь покинуть нас в любой момент, как надумаешь уйти.

– Тогда почему бы и нет, – пожал плечами Кион и Могдар улыбнулся.

Мужчина запрыгнул на место возницы и Ханэра привычно заняла скамейку рядом с ним, на ходу откусывая кусок от очищенного яблока. Райнир забрался внутрь фургона и Кион последовал за ним, закрывая за собой дверцу на засов.

– Трогаем! – раздался с улицы громкий голос Могдара и повозку качнуло.

Кион до сих пор пребывал в смешанных чувствах. С одной стороны, караванщики не сделали ему ничего такого, в чем можно было их подозревать и сомневаться в чистоте их помыслов. Но с другой – Кион не привык, чтобы люди относились к нему без всякого умысла, обязательно кому-то было что-то от него нужно. Его тело или его деньги. Мозги и воспоминания. Каждый искал в барде свою выгоду и сейчас Кион терялся в догадках, какую же выгоду преследуют южане. Он никак не мог в полной мере осознать то, что караванщики попросту помогают попавшему в беду человеку. И делают это бескорыстно.

Фургон двигался ровно по покрытой ямами дороге и бард в сотый раз удивился, как это ему удается и что за невиданные технологии применили южане. Райнир дремал в углу на подушках, спиной он оперся на кучу одеял. Выглядело все это так уютно, что Кион ему даже позавидовал, хотя сам сидел на таких же подушках. Несколько раз окошко приоткрывалось и внутрь заглядывала Ханэра, но тут же закрывала створку обратно. Интересно, чем ее так бесит Кион? Бард принялся в уме сочинять стихи, чтобы потом прочесть их девушке и растопить ее сердце, но недавний разговор с Райниром внезапно всплыл в памяти и Кион поймал себя на мысли, что он стал использовать в рифме улиток, хлеб и мороз, бегущий по коже. Вряд ли Ханэра придет в восторг от такого произведения, хотя Киону оно теперь показалось смешным, после того разговора с Райниром о разнице в их языках.

Они остановились только под вечер. Могдар и Ханэра принялись разводить костер и вытаскивать лежанки с фургона, расстилая их вокруг огня. Райнир с Кионом позаботились о лошадях, хотя в основном все делал южанин. Они вскоре присоединились к остальным, где над костром что-то аппетитно булькало в котелке. Еще немного и их ужин будет готов.

– Я не понимаю, – подал голос Кион и почесал подбородок, – Зачем устраиваться на ночь практически на голой земле, если у вас есть фургон.

Ханэра бросила на него странный взгляд, но ничего не ответила.