Воспоминания с Ближнего Востока 1917–1918 годов

5 сентября представилась возможность продолжить поездку в Мосул, где находилась штаб-квартира 6-й армии. Я ехал в товарном вагоне с двумя германскими офицерами – сапером и летчиком, которые направлялись туда же. В три часа пополудни мы пересекли Евфрат у Джераблуса по 800-метровому мосту, на том историческом месте, где в сражении при Кархемише в 605 г. до Р. Х. Навуходоносор Вавилонский наголову разбил египетского фараона Нехо[47]. В степи уже показались похожие на пчелиные ульи глинобитные хижины – губабы, характерные формы которых можно видеть на изображениях еще ассирийских времен. По обе стороны железной дороги все больше было и насыпных куч, как правило, конусовидной формы, которые называют «телль». Они остались от руин былых крупных поселений, указывая их местонахождение. Пауль Рорбах[48], с которым я познакомился во время моего прикомандирования к Большому Генеральному штабу в 1911–1913 гг., уделял вопросу об этих «телль» большое внимание и сделал немало интересных выводов об ареале их распространения, однако это поле для исследований и сегодня еще можно считать непочатым краем. Здесь можно получить важные сведения о происхождении и характере населения в различные исторические эпохи.

Около полудня 6 сентября мы прибыли в Телль-Хелиф, где действующий участок железной дороги пока что оканчивался. Шла постройка следующего участка, до Нисибина. На выжженных солнцем унылых степных просторах мы встретили любезный прием в маленьком лагере из палаток и глинобитных хижин, принадлежавшем германским тыловым инстанциям.

Бравые бенедиктинки из обители Тутцинг, что на Штарембергском озере в Верхней Баварии, предложили нам простую трапезу и подали освежающий чай. Позднее я встретил в Мосуле и других членов этого ордена.

Я хотел бы с искренней признательностью вспомнить об этих немецких женщинах, там, на самом переднем краю, отдававших все свои силы посреди опасностей смертоносного климата, тяжких болезней и боевых действий в пустыне, ведь у них никогда не иссякала любовь к ближнему, с которой они трудились в столовых и госпиталях в Месопотамии.

На фоне заката на горизонте поднимались отвесные горы, которые потом на севере, за бесконечными степными просторами, закрывают по-царски расположенный Мардин. Наряду с недалекой Дарой (где я посетил руины римской и византийской эпохи)[49] и Нисибином это были важнейшие приграничные крепости римлян и византийцев на границе с «Диким Востоком».

Впервые я наслаждался величественными чарами звездной ночи в пустыне. И сегодня еще, более двадцати лет спустя, меня охватывает ностальгия по этому неописуемому зрелищу, что открывается в ясной усеянной светилами ночи над молчащей степью, а тогда я мог месяц за месяцем любоваться ею с моей походной кровати на крыше моего дома в Мосуле.

Ранним утром 7 сентября я отправился на автомобиле через пылавшую жаром степь к ближайшему тыловому лагерю в Демир-Капу (то есть «железные ворота»). Комендантом в этой специфической местности вулканического происхождения – где выплескивавшиеся прямо из земли потоки базальта теперь были источены песками пустыни до самых причудливых форм – служил один ветеран германских кампаний в Юго-Западной Африке[50]. О нашем «менаже»[51] позаботился фельдфебель из австро-венгерской автоколонны, приданной 6-й армии. В ходе пешей прогулки по окрестностям лагеря я обнаружил на скалах редкие примитивные сцены охоты и фигуры верблюдов, а также небольшие орудия из обсидиана, которые напоминали кресала времен каменного века. Ночью мне мешал спать жалобный вой шакалов, подступавших к самим палаткам. Ежевечерне мне приходилось слышать, сидя в моем доме в Мосуле на берегу Тигра, их плачущие голоса, когда они спускались мимо земляных валов Ниневии, чтобы утолить жажду из реки.

8 сентября 1917 г. около 10:30 утра я прибыл в Мосул. Мольтке побывал здесь весной 1838 г., то есть 79 лет назад. Однако он прибыл по Тигру на келлеке[52].

Тонкие минареты большой мечети давно уже известили о близости большого города, пока я ехал по пустыне. И вот я уже еду по запыленным кладбищам, расстилающимся перед полуразрушенной городской стеной, а затем – развилка грязных дорог к дому на Тигре, где жил мой предшественник господин фон Кречмар[53], здоровье которого не выдержало жаркого климата, так что он теперь нетерпеливо дожидался смены.

Я и сейчас хорошо помню тот момент, когда вступил с залитой ярким светом улицы в затемненный широким курдским шатром двор дома и бросил взгляд через дверь на голубой Тигр и земляные валы древней Ниневии с возвышающейся на старом храмовом холме мечетью Неби Юнус[54] на другом берегу.

Однако на исторические размышления и любование окружающими красотами не было времени. Настоящее неотступно требовало своего.

Отказ от отвоевания Багдада

6-я армия все еще находилась в состоянии, постигшем ее после падения Багдада полугодом ранее, весной 1917 г., когда она вынуждена была с тяжелыми потерями отступить из плодородного Ирака в пустынные окрестности Мосула.