Воспоминания солдата

Гарпе был старым офицером-танкистом родом из Вестфалии – спокойный, уверенный, храбрый и решительный. Будучи человеком с трезвым умом и холодным рассудком, он тоже был подходящим офицером для выполнения тех задач, которые стояли перед ним. Только благодаря присутствию духа и выдающимся военным способностям этих генералов был восстановлен Восточный фронт. Впрочем, для этого понадобилось определенное время, тем более, что произошло непредвиденное событие, которое грозило сделать все усилия, направленные к обороне родины, бесплодными.

Глава Х. 20 июля 1944 г. и его последствия

В результате победы русских и отсутствия у нас каких бы то ни было резервов над Восточной Пруссией, провинцией, непосредственно примыкающей к рухнувшему фронту, нависла серьезная опасность. Поэтому я, как начальник учебных частей бронетанковых сил, отдал 17 июля 1944 г. распоряжение о переводе всех боеспособных соединений из Вюнсдорфа и Крампнитца (близ Берлина) в Восточную Пруссию, в укрепленный район Лётцен (Лучаны).

18 июля во второй половине дня ко мне прибыл один знакомый генерал военно-воздушных сил и сказал, что он хотел бы со мной побеседовать. Он сообщил мне, что новый командующий войсками на западе фельдмаршал фон Клюге намеревается без ведома Гитлера заключить перемирие с западными державами, для чего хочет в скором времени вступить в переговоры с противником. Это известие совершенно ошеломило меня. В моем воображении сразу стали вырисовываться события, которые должны были повлиять на ослабленный Восточный фронт и пагубно отразиться на всей судьбе Германии. Этот шаг Клюге сразу привел бы к крушению нашей обороны как на западе, так и на востоке и к безостановочному продвижению русских. До этого момента я не мог себе и представить, что сражающийся с противником германский генерал может против воли главы государства прийти к такому решению. Я не мог поверить этому сообщению, поэтому спросил у своего собеседника, из каких источников он узнал об этом. Генерал отказался ответить на этот вопрос. Он не сказал мне также и причин, побудивших его сделать такое потрясающее сообщение именно мне, и для чего он это делал. На мой вопрос, будет ли задуманный шаг сделан в ближайшем будущем, он ответил отрицательно. Следовательно, я имел время, необходимое для спокойного обдумывания этого странного сообщения. Так как в ставке из-за непрерывных докладов и визитов у меня не было условий для спокойного размышления, я решил 19 июля поехать с целью инспекции в Алленштайн (Ольштын), Тори (Торунь) и Хоэнзальца (Иновроцлав) и во время поездки принять определенное решение. Доложи я все слышанное Гитлеру, не зная источника сообщения, я бы совершенно несправедливо навлек на фельдмаршала фон Клюге тяжелое необоснованное подозрение. Это привело бы к плохим последствиям для господина фон Клюге, а также и для Западного фронта. С другой стороны, если бы я скрыл это сообщение, а потом оно оказалось бы правильным, это также имело бы для меня тяжелые последствия. Следовательно, было очень трудно найти правильный выход из положения.

19 июля в первой половине дня я инспектировал в Алленштайне (Ольштын) противотанковые части. Меня неожиданно вызвали к телефону. Начальник моего штаба генерал Томале просил меня приостановить на три дня приказ о переводе из Берлина в Восточную Пруссию бронетанковых учебных частей. Ему мол звонил генерал Ольбрихт, начальник управления общих дел сухопутных войск в Берлине, и просил это сделать, так как завтра, т. е. 20 июля 1944 г., в пригородах Берлина состоятся маневры резервных и учебных частей под кодовым названием «Валькирия»; эти маневры могут сорваться, если в них не примут участия бронетанковые учебные части. Парольное слово «Валькирия» служило для маскировки маневров по отражению нападения воздушных десантов противника и по локализации волнений внутри страны; мне, по крайней мере, было известно только такое значение этого слова. Когда Томале успокоил меня последними сообщениями с восточно-прусской границы и заверил, что можно повременить с отправкой 2-3 дня, я дал, хотя и с большой неохотой, согласие на участие учебных частей в этих маневрах.

Во второй половине этого дня я инспектировал резервные части в Торн (Торунь). 20 июля утром я поехал в Хоэнзальца (Иновроцлав), чтобы осмотреть находившиеся там противотанковые части. Вечер я провел дома в Дейпенгофе. Я вышел прогуляться в поле, но около 19 час. за мной приехал мотоциклист и сказал, что меня вызывают к телефону. Дома я узнал, что меня вызывает для разговора по телефону главная ставка фюрера. Тут же мне сказали, что радио передало сообщение о покушении на Гитлера. Только около полуночи я связался по телефону с генералом Томале; он коротко рассказал мне о покушении, назвал имена заговорщиков и сообщил приказ Гитлера о том, что я завтра должен явиться к фюреру и получить назначение в генеральный штаб вместо Цейтцлера. Специальный самолет должен взять меня 21 июля в 8 час. в Хоэнзальца (Иновроцлав) и доставить в Восточную Пруссию.