Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

Квартира состояла из двух больших почти роскошно меблированных комнат, остался там и слуга. Это был мужчина средних лет, мрачного вида, всегда в черном, который отличался одной особенностью: он был глухонемой. Когда он входил в наши комнаты и начинал молча ловко убирать, вам всегда становилось как-то не по себе. На память невольно приходил командор на пушкинского "Дон-Жуана", и мы спешили хоть на время покинуть нашу квартиру. Однажды мне пришла в голову мысль: "А может быть, наш мрачный слуга - агент Скотланд-ярда и

Пропущены страницы 6-7

иного стиля, специальная оранжерея для знаменитой Викториа региа. Вы входили, и перед вашими глазами открывалось довольно большое озерко, а посредине его один-единственный, но такой царственно-великолепный цветок. Здесь были десятки озер, прудов, водоемов, речек, ручьев, а на них стаи величественных лебедей, красные пеликаны, цапли, стоящие на одной ноге, выводки громко крякающих уток. Здесь были аллеи рододендронов, поля тюльпанов, голубых колокольчиков. Здесь была высокая красная пагода, возносящая свою резную главу над всем этим неистовством мировой флоры. Под деревьями и среди цветов Кью гарденс бегали дети, а на скамейках и стульях устраивались старики, ищущие отдыха и спокойствия... Мы с женой в свободные часы часто посещали Ботанический сад.

Здание полпредства

После установления между СССР и Великобританией дипломатических отношений (1 февраля 1924 г.) мы получили бывшее здание царского посольства с адресом Chesham House, Chesham Place, W. Это был огромный 6-этажный особняк, выходивший на Чешем-плэйс. Вход в дом, однако, находился на перпендикуляр-вой к Чешем-плэйс улице Лойал-стрит и вел в небольшой закрытый двор, в который от главного здания отходило одноэтажное крыло. В этом крыле - я хорошо помнил - в апреле 1917 г., сразу после Февральской революции, советник царского посольства К. Н. Набоков, выполнявший тогда обязанности поверенного в делах, принимал Г. В. Чичерина и меня, явившихся к нему для переговоров о репатриации политических эмигрантов в Россию. Теперь, восемь лет спустя, "хозяином" здесь стал я, ибо как раз в названном крыле помещался отдел печати полпредства. Сравнительно небольшая часть крыла была отведена под генеральное консульство. Оно играло в те дни весьма скромную роль, так как при тогдашнем состоянии англо-советских отношений у него было очень мало дел.

Главное здание полпредства было приспособлено для нужд прежних хозяев. Это был особняк, построенный в стиле посольства великой державы капиталистического мира. В нижнем этаже - великолепные приемные комнаты и кабинеты руководящего персонала посольства. Во втором этаже находилась роскошная квартира посла. А все остальные этажи, поделенные на маленькие, тесные комнаты, представляли всякого рода подсобные помещения, включая спальни 42 человек прислуги, обслуживавшей последнего царского посла графа Бенкендорфа. Он умер накануне революции, в январе 1917 г., и потому советник К. Н. Набоков стал шарже д'аффер.

- В сущности это здание для нас не подходит, - говорил мне Ешуков, показывая полпредские апартаменты в один из первых дней после моего приезда в Лондон, - оно было удобно для Бенкендорфа...

Он жил здесь один со своими 42 рабами... У нас в полпредстве живет не только полпред, но и большая часть дипломатических работников полпредства для них не годятся эти маленькие клетушки. Возникают громадные трудности при размещении сотрудников, а перестраивать дом мы не имеем нрава, так как он снят царским правительством на 60 лет, и срок контракта кончается через 3 года... Вдобавок владелец дома - махровый реакционер, ненавидит большевиков и отравляет нам жизнь разными кляузами и придирками. В заключение Ешуков подвел меня к одному из окон, выходивших на Чешем-плэйс, и, указывая на маленький садик, расположенный в центре маленькой площади, с возмущением сказал:

- Подумайте, калитка этого садика закрыта на замок, а ключи от замка имеют только владельцы домов, стоящих на Чешем-плэйс!

Ешуков был, конечно, прав - Чешем-хаус для нас не годился.

Однако пока нам приходилось мириться со всеми неудобствам нашего помещения, ибо в тот момент для Советского государства политически было важно выступать в качестве хозяина того самого здания, в котором перед тем больше полувека размещалось посольство императорской России. К тому же было сомнительно, чтобы при тогдашних настроениях английской буржуазии мы могли получить какое-либо другое здание, более удобное дня советского полпредства.

Разумеется, меня больше всего интересовали не стены полпредства, а люди, обитавшие в этих стенах. В те годы численность полпредских работников была очень скромна, но зато среди них попадалось немало любопытных, а подчас и ярких фигур. Лондонское полпредство представляло в этом отношении хороший пример.