Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

Еще в конце 1941 г. английское правительство направило в Мурманск несколько эскадрилий своих самолетов, чтобы они совместно с советскими летчиками вели борьбу против германских вооруженных сил в районе Нордкапа, сильно затруднявших прохождение в Мурманск и Архангельск англо-американских караванов судов с военными грузами для Красной Армии. Англичане сражались хорошо, и некоторые из них были награждены советскими орденами. Четверо из британских летчиков вернулись домой еще до решения Советского правительства о присвоении им знаков отличия, и мне было поручено вручить им ордена в Лондоне. Самый акт вручения произошел 25 марта 1942 г. Обставлен он был довольно торжественно. Мы пригласили, в посольство целый ряд общественных, политических и военных деятелей Великобритании, представителей прессы, радио и кино. Присутствовала также миссис Черчилль. Белый зал посольства был переполнен, и среди собравшихся царило то несколько тревожное напряжение, которое всегда отмечает какие-либо важные события.

При вручении орденов я произнес речь, в которой сначала сказал немало теплых слов в адрес четырех английских летчиков, которые они вполне заслужили, а затем перешел к вопросам более общего характера. Я выразил надежду, что "1942 году суждено стать поворотным пунктом" в развитии войны и что военное сотрудничество Англии и СССР в этом году будет столь же тесным, каким было сотрудничество британских и советских летчиков в Мурманске. И далее я развил мысль о том, что для успешности такого сотрудничества необходимо помнить о четырех важнейших вещах.

Во-первых, о том, что "мы ведем сейчас современную войну, не войну XIX в., даже не войну 1914-1918 гг., а войну 1939-1942 гг.". Нынешняя война является войной моторов, и потому "быстрота становится лозунгом дня".

Во-вторых, о том, что "простое арифметическое превосходство одной стороны над другой в населении, территории, естественных богатствах, промышленных возможностях само по себе еще не гарантирует победы... В борьбе прежде всего учитываются не потенциальные, а фактически мобилизованные ресурсы... Секрет победы состоит в том, чтобы в решающий момент на решающем участке иметь решающее превосходство над противником".

Третья вещь состоит в том, чтобы держать инициативу на фронте в своих руках. "На советском фронте инициатива вырвана из рук Гитлера... Однако на некоторых других фронтах инициатива все еще находится в руках врага... Союзники должны ликвидировать такое положение".

Наконец, "положение, будто бы "время на нашей стороне", отнюдь не является аксиомой". Напротив, "между обоими лагерями происходит гонка за выигрыш времени... Враг делает ставку на 1942 г. Именно весной и летом этого года он собирается сделать "сверхчеловеческое" усилие, чтобы победить. Задача союзников очевидна: они тоже должны сделать ставку на 1942 г. и весной и летом именно этого года приложить свое "сверхчеловеческое" усилие для того, чтобы разбить врага".

Закончил я свое выступление следующими словами: "Часто можно услышать, что союзники еще не закончили своей подготовки. Я не знаю, был ли в истории какой-либо главнокомандующий, который накануне боя сказал бы, что он к нему вполне подготовлен... Все союзники, взятые вместе, уже сейчас имеют все необходимое для победы: войска, танки, самолеты, оружие. Нельзя ждать, пока последняя пуговица будет пришита к куртке последнего солдата. Времена слишком грозны, К тому же история не тротуар Пикадилли... Сейчас решающий момент - 1942 г., решающий участок мирового фронта - СССР. Из этого надо исходить. Если союзники действительно хотят победы (а в этом я не сомневаюсь), то... вся работа штабов должна быть проникнута одной мыслью, одним лозунгом - 1942 г., а не 1943!"

Моя речь появилась в английской и советской печати. В Лондоне она не всем понравилась - в правительственных кругах ее встретили без всякого энтузиазма, - но все-таки никаких дипломатических осложнений она не вызвала. Зато в широких кругах английской демократии эта речь произвела очень благоприятное впечатление. Помню, как один тред-юнионистский лидер второго ранга посетил меня в посольстве, долго жал мне руку и все повторял:

- Вы сказали то, что надо было сказать Черчиллю, да и лейбористским лидерам, сидящим в правительстве.

Широкий отклик моя речь нашла в Советском Союзе. Особенно посчастливилось моей фразе, что "нельзя ждать, пока последняя пуговица будет пришита к куртке последнего солдата". Мне не раз напоминали ее, когда позднее я вернулся домой и стал работать в Москве.

Говоря о втором фронте, я должен с особенным вниманием остановиться на позиции Уинстона Черчилля, ибо не подлежит никакому сомнению, что помимо причин более общего характера он персонально сыграл громадную роль в судьбе всей этой проблемы.