Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

- Если бы я знал! - с комическим отчаянием откликнулся Черчилль. Когда я был в Москве, я исходил из того, что американцы к весне 1943 г. доставят в Англию 27 дивизий, как они обещали. Из этого я исходил в разговорах со Сталиным. Но где они, эти 27 дивизий?.. Сейчас американцы обещают к августу только четыре-пять дивизий... Если они сдержат свое обещание, то операция через Ла-Манш будет проведена силами в 17-20 дивизий...

Черчилль вдруг рассмеялся, точно вспомнил что-то очень забавное, и спросил меня:

- Как вы думаете, сколько человек содержит американская дивизия?

Я с некоторым недоумением ответил:

- Точно не знаю, но, думаю, вероятно, 18-19 тыс.

- Правильно, - еще громче захохотал Черчилль, - если считать только бойцов... А если считать и весь обслуживающий персонал, то 50 тыс.!

Я невольно ахнул.

- Как 50 тыс.?

- А так, 50 тыс.! - еще раз воскликнул Черчилль и затем с явным сарказмом в голосе начал считать. - Чего только нет в американской дивизии!.. Ну, конечно, транспорт, медицинская служба, интендантство и пр. Это все в порядке вещей. Но дальше!.. Два батальона прачек, один батальон стерилизаторов молока, один батальон парикмахеров, один батальон развлекателей, один батальон портных, один батальон сапожников... Ха-ха-ха!.. Мы бросили в Северную Африку почти полмиллиона войск, а всего-то навсего это составляет 10-11 дивизий.

Черчилль еще раз рассмеялся и прибавил:

- Мы, англичане, в этом отношении плохи, но американцы еще хуже".

Разговор с премьером меня окончательно убедил, что на второй фронт в Северной Франции весной 1943 г. рассчитывать не приходится. Однако у меня еще теплилась маленькая надежда, что, может быть, он будет открыт в августе - сентябре. Для этого надо было как следует встряхнуть англичан, напугать, крепко ударить по той психологии "complacency" (самоуспокоенности), которая после Сталинграда стала стихийно возрождаться как в низах, так и особенно в верхах общественной пирамиды. Именно имея это в виду, я решил по крайней мере обратиться хоть со словом предостережения к нашим союзникам.

23 февраля 1943 г. при активном участии советского посольства и британского министерства информации в Лондоне была устроена большая выставка на тему "25 лет СССР и Красной Армии". Открывая эту выставку, я во вступительном слове сказал:

"Как ни радостны наши победы (под Сталинградом), как ни ценны успехи вашей восьмой армии (в Африке), было бы величайшей ошибкой думать, что фашистская Германия уже дышит на ладан. К сожалению, это еще не так. Германской военной машине в течение последних месяцев нанесен ряд тяжелых ударов, но она еще не сломлена. Она еще функционирует, она еще сильна. Фашистская Германия еще держит в руках много карт - территориальных и других, - которыми она может играть. И перед союзными нациями лежит еще длинная и трудная дорога, прежде чем будет достигнута их цель: полный разгром и уничтожение врага. Ничем меньшим мы не можем удовлетвориться!.. Путь от Моздока до Ростова и от Сталинграда до Харькова был не прогулкой для Красной Армии. Это был путь героической борьбы.

Слово предостережения кажется мне особенно необходимым потому, что сейчас кое-где, в кое-каких кругах победы Красной Армии начинают создавать то, что я назвал бы "оптимистическими иллюзиями". Кое-где, в кое-каких кругах люди начинают думать, что немцы уже бегут, что победа вот-вот за углом, что в силу этого можно уже несколько разогнуть спину и вернуться к чувствам, привычкам, интересам мирного времени. Нет ничего опаснее такого настроения!"

Наша выставка очень удалась, на ней всегда было много посетителей. Одновременно, как я уже рассказывал, в Альберт-холле британским правительством было устроено торжественное чествование 25-летия Красной Армии. По адресу Советского Союза отовсюду неслись слова благодарности и восторженных похвал, но... дело вторжения в Северную Францию весной 1943 г. никак не двигалось вперед.

Хотя Черчилль и публично, и в частных беседах обещал быстрое завершение военных операций в Северной Африке, развитие событий там, как и надо было ожидать, происходило гораздо медленнее, чем предполагалось. Тут сказывались ж неудачи главкома Эйзенхауэра, и трения между Вашингтоном и Лондоном, и военная неопытность англо-американских войск, и более высокий уровень военного командования у противника, во главе которого стоял Роммель, и многое другое.