Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

Наххас-паша на мгновение задумался и затем с живостью воскликнул:

— Будем считать их установленными с сегодняшнего дня — с 26 августа 1943 г.! Сегодня мы закончили с вами переговоры… К тому же сегодня у нас большой праздник, который чтут все мусульмане, — Рамадан…

Наххас-паша подбежал к открытому окну и, обращаясь ко мне, продолжал:

— Вот взгляните… Весь город расцвечен флагами… Все ходят по улицам веселые и довольные… Хорошая дата для начала отношений между нашими странами!

— Ну, что ж, — ответил я, — пусть 26 августа 1943 г. станет датой установления дипломатических отношений между СССР и Египтом. Надеюсь, наши потомки будут вспоминать эту дату с удовлетворением.

— Да, да, — воскликнул Наххас-паша. — Я не сомневаюсь в этом!

— Теперь, — заметил я, — у нас остается последняя, уже совсем маленькая задача: согласовать текст коммюнике для печати, которое оповестит народы наших стран о происшедшем событии.

Наххас-паша в знак согласия кивнул головой. Затем мы принялись за работу, и через десять минут перед нами на столе лежал текст коммюнике. Наххас-паша тут же отдал его для переписки машинисткам. Было установлено, что коммюнике будет опубликовано одновременно в Москве и Каире 7 сентября 1943 г.

Когда все было сделано, Наххас-паша вдруг воскликнул:

— А не следует ли нам отметить это счастливое событие?

— Прекрасная мысль! — откликнулся я.

Наххас-паша снова хлопнул в ладоши, и опять на сцене появился секретарь. Премьер обменялся с ним какими-то не понятными для меня словами. Спустя несколько минут приемная стала наполняться ближайшими сотрудниками Наххас-паши. Потом два официанта принесли на подносе бокалы и… бутылки с содовой водой!

— Извините меня, — кивнул Наххас-паша на бутылки, — я страдаю язвой желудка, и врачи категорически запретили мне употребление алкоголя…

Я вежливо пошутил:

— При хорошем деле содовая вода может быть не хуже шампанского.

Наххас-паша обрадовался и воскликнул:

— Вот именно!

Официанты разлили содовую воду по бокалам. Наххас-паша поднял тост:

— За счастливое будущее советско-египетских отношений!

Я поддержал его тост. Мы чокнулись и выпили бокалы до дна.

Хотя в бокалах не было ни капли алкоголя, Наххас-паша внезапно оживился, точно он выпил кавказский рог вина, вскочил с места, схватил меня за руку и воскликнул:

— Пойдемте, я покажу вам, как я тут живу!

Премьер повел меня по занимаемым им апартаментам, то и дело приговаривая:

— Вот здесь мой кабинет… Вот здесь моя гостиная… Вот здесь моя столовая…

Наххас-паша проводил меня до самой лестницы, крепко пожал мои руки и на прощанье пожелал всякого счастья и успеха…

Обедали мы с Харламовым в каком-то большом египетском ресторане. После обеда отправились на осмотр александрийской гавани. В наше распоряжение был предоставлен специальный катер. Английские и египетские моряки, сопровождавшие нас, давали необходимые пояснения. В течение двух часов мы знакомились с этим знаменитым портом, служившим морскими воротами в Египет на протяжении пяти тысяч лет — от фараона Джоссера до наших дней — и увидали здесь немало интересного, особенно для H.M.Харламова.

Во время осмотра порта мне вдруг пришла в голову тревожная мысль. Наххас-паша говорил, что три дня назад отправил оригинал своего ответа на мое письмо от 26 июля Нашат-паше в Лондон. Мне он передал лишь неподписанную копию его. А что, если Нашат-паша под разными предлогами начнет саботировать немедленную передачу мне оригинала письма? Я смогу пробыть в Лондоне всего несколько дней, и в течение этих немногих дней я должен довести вопрос об установлении советско-египетских отношений до конца! Коммюнике, согласованное между мной и Наххас-пашой, должно обязательно появиться 7 сентября! Нельзя допускать тут никаких несчастных случайностей! Что же делать?

Я решил попросить Наххас-пашу подписать ту копию его ответа на мое письмо, которую я получил от него утром, и приложить в ней надлежащую печать. Пусть будут два равноценных оригинала. Это свяжет Нашат-пашу и лишит его возможности устраивать какие-либо скверные штучки.

Наш самолет уходил из Александрии в Каир в 6 часов вечера. За час до того я подъехал к резиденции Наххас-паши. Меня встретил все тот же Азис-Абеб.

— Мне нужно видеть на несколько минут премьер-министра, — сказал я с самым дружеским тоном.

Увы! Наххас-паши не оказалось дома и было неизвестно, когда он вернется из какой-то инспекционной поездки. Что было делать?

Азис-Абеб начал осторожно выспрашивать у меня, что заставляет меня так неотложно видеть Наххас-нашу. Я рассказал ему, в чем было дело, сославшись на то, что сейчас время военное, самолет, который везет оригинал письма премьера, может быть сбит немцами, документ пропадет, надо будет создавать его дубликат, и установление дипломатических отношений между СССР и Египтом снова задержится. Не лучше ли застраховаться от всех возможных неприятностей тем способом, который пришел мне в голову?

Азис-Абеб внезапно просиял: