Воспоминания советского посла. Книга 1

Выходец из крестьянской семьи Херсонской губернии, мой отец в девять лет остался круглым сиротой. Его взял к себе дядя, живший в городе и служивший сторожем при мужской гимназии в Кишиневе. Дядя был человек сурового нрава, и бедному сироте от него приходилось несладко, но у дяди была одна хорошая черта: он поклонялся образованию. Будучи сам неграмотным, дядя уверовал в изречение: «Ученье — свет, неученье — тьма». Он постоянно его повторял — не всегда кстати — и потому твердо решил сделать из маленького Миши «человека». Всякими правдами и неправдами дядя «определил» племянника в гимназию, при которой он служил, и поддерживал его в первые годы учебы. Потом дядя умер, и с четырнадцати лет мой отец, оставшись совсем один, должен был сам заботиться о себе. На медные гроши, добываемые уроками, репетиторством и всякими иными случайными заработками, он с горем пополам все-таки кончил гимназию и вслед за тем поступил на физико-математический факультет Новороссийского университета в Одессе. Это был конец 70-х годов, когда в высшей школе в России во все большем количестве стали появляться «разночинцы» — поповичи, мещане, крестьянские дети. В 1882 г. отец окончил университет со званием «кандидата естественных наук» и вскоре после того женился на моей матери. Казалось бы, на этом ему полагалось закончить знакомство с науками, поступить на службу и заняться устройством своего «семейного гнезда». Так делали тысячи. Того же ждали и от моего отца. Но вышло иначе. И виной тому была как раз та страсть к науке, которая составляла основной стержень его души.

Мой отец

Еще будучи на физико-математическом факультете, мой отец как-то услышал от одного товарища, студента-медика, что курение представляет собой серьезную опасность для человеческого организма. Студент-медик привел в обоснование своей мысли ряд аргументов. Отец, который в то время много курил, сильно заинтересовался сообщением коллеги. Не любя, однако, довольствоваться информацией из вторых и третьих рук, он решил сам исследовать данный вопрос. Хотя влияние никотина на человеческий организм никак не входило в программу занятий физико-математического факультета, мой отец, урывая дорогое время от своей прямой учебы и от лихорадочной погони за заработком, приступил к самостоятельному изучению вредных последствий курения, и когда кончил свою работу, изложил выводы, к которым пришел, в специальном научном докладе, прочитанном на собрании профессоров и студентов. Выводы отца были совершенно точны: никотин вредно влияет на человеческий организм, и курение — зло, с которым необходимо бороться. Но отец не ограничился одной лишь теорией: на другой день после своего доклада он бросил курить и больше уже никогда не прикасался до конца жизни к папиросе.

Этот эпизод сыграл крупную роль в судьбе моего отца. Его перестали удовлетворять точные науки и потянуло к медицине. По окончании физико-математического факультета перед отцом поэтому встал вопрос: что же дальше?

В течение некоторого времени отец колебался. Он только что женился. В ближайшие годы можно было ожидать детей. В кармане не было ни копейки. Идти на медицинский факультет — значило потратить еще пять лет на образование. Стоит ли? Имеет ли он право обрекать на нужду и лишения свою жену, детей? Не лучше ли поставить крест над научными соблазнами? Не проще ли сразу же поступить на работу и материально обеспечить семью?

Тысячи молодых людей в положении моего отца, вероятно, сделали бы выбор в пользу семьи и обеспеченности. Но отец поступил иначе: он решил все-таки стать врачом. Он переехал в Петербург и поступил в Военно-медицинскую академию, где — вопрос немаловажный для отца — он стал получать студенческую стипендию. Правда, за эту стипендию по окончании учебы отец обязывался отслужить четыре года и девять месяцев в пункте по усмотрению военного ведомства, но все-таки «пока» материальная проблема была до известной степени разрешена.

Говорю «до известной степени», потому что академической стипендии на двоих явно не хватало. В Петербурге мои родители жили очень плохо: ютились в холодных мансардах, питались впроголодь. Еще хуже стало, когда пошли дети: сначала я, а через два года моя сестра Юлия. Когда мать забеременела мной, положение было настолько критическое, что отец вынужден был временно прервать учение и взять место «воспитателя» у одного дворянского балбеса в г. Кириллове Новгородской губернии. Не было бы счастья, да несчастье помогло: год, проведенный моими родителями в деревне под Кирилловом, несомненно, спас меня. Здесь, в старинном русском поместье, в обстановке довольства и покоя, дыша свежим воздухом и хорошо питаясь, моя мать выносила и родила меня, снабдив на дорогу в жизнь тем, что впоследствии оказалось столь полезным, — крепким здоровьем и физической выносливостью.