Воспоминания советского посла. Книга 1

В обычное время переплыть Иртыш на лодке можно было в 15-20 минут. Теперь нам потребовалось целых три часа для того, чтобы добраться до противоположного берега. Когда, усталые и промокшие до костей, мы ступили, наконец, на землю, время обеда уже миновало. Мы были страшно голодны, но это нас не беспокоило. Нас не беспокоило также то, что для возвращения домой мы должны были опять пройти через все те опасности и испытания, которые мы только что оставили за собой. Нас беспокоило другое: завтра предстоял экзамен истории, и было ясно, что сегодня нам уже не удастся вкусить от великой премудрости Иловайского, — как же быть?

Но делать было нечего. Противоположный, левый, берег Иртыша был неприютен и пустынен. Чтобы немножко размяться и обогреться, мы с четверть часа побегали по его откосам и раза два подрались на кулачках. Потом мы решили, что времени терять нечего, и пустились в обратный путь. Опять перед нами были ветер, волны, быстро несущиеся, шумно сталкивающиеся льдины. Опять мы плыли, кричали, гребли, отливали воду, пробивались через ледяные преграды. И, наконец, после неимоверных усилий, волнений и борьбы мы пристали к омскому берегу, но уже на пять верст ниже города.

День склонялся к вечеру. Мы бросили лодку и пошли домой пешком, через Загородную рощу. Когда мы приблизились к дому Хаймовичей, в окнах уже зажигались огни. Через заднюю дверь, Чтобы не привлекать ничьего внимания, мы пробрались в комнату Михаила и по секрету вызвали его сестру Леночку. Доброе лицо девочки исказилось от ужаса, когда она увидела нас: мы были в грязи, в песке, и с нашей одежды на пол текли тонкие струйки поды.

— Где вы были? Что с вами случилось? — в сильнейшем волнении воскликнула Леночка.

— Пожалуйста, ни слова старшим! — проговорил Михаил.

И когда Леночка поклялась честным словом, что она будет нема, как могила, мы рассказали ей о нашей авантюре. После того в доме поднялась таинственная возня. Леночка бегала к нам и от нас, таскала нам халаты и сухое белье, кормила пас ужином и поила крепким чаем. У Леночки было твердое убеждение, что крепкий чай есть лучшее средство для предохранения от болезней.

Когда я уходил домой, Михаил с горестным видом простонал:

— Ну, а как же Иловайский?.. Чувствую, что завтра провалюсь.

Но я был опьянен экзаменационными успехами и потому легкомысленно отмахнулся:

— Пустяки!.. Экзамены?.. Чепуха! Кривая вывезет!

На этот раз я оказался прав. На следующий день и я и Хаймович, несмотря на полное отсутствие подготовки, прекрасно сдали испытание по истории.

Остальные экзамены тоже прошли вполне благополучно. Я больше всего боялся греческого языка. И действительно, попавшийся мне по билету перевод отрывка из Софокла представил для меня довольно серьезные лингвистические трудности. Тогда я прибег к испытанному средству: в течение 20 минут, дававшихся каждому экзаменующемуся на подготовку, я изложил в пятистопном ямбе примерное содержание отрывка (настолько-то я понимал текст) и в результате получил пятерку плюс похвалы по адресу моего «поэтического таланта».

И вот настал-таки этот незабываемый день: 1 июня 1901 г. я окончил гимназию!

А еще через два дня были объявлены окончательные результаты испытаний. Все 22 ученика восьмого класса выдержали выпускные экзамены. Мне же и Усову были присуждены еще золотые медали. И не только медали! Сверх того, нам обоим дали по экземпляру «Путешествия на Восток» Николая II в бытность его наследником престола — три огромных роскошно изданных тома с подхалимским текстом и великолепными иллюстрациями. Этот подарок был так тяжел, что, возвращаясь с гимназического акта домой, я должен был нанять извозчика.

В последний раз я обошел классы и здание гимназии. Сколько в этих мрачных, неуютных стенах было пережито, передумано, перечувствовано! Сколько зародилось новых мыслей, трепетных надежд, горячих мечтаний!.. Мне сделалось грустно. В памяти невольно встали заключительные слова из «Шильонского узника» Байрона:

…Когда
На волю он перешагнул,
Он о тюрьме своей вздохнул.

Впрочем, это был лишь момент. На следующее утро все окончившие собрались на главном мосту через Омь для совершения традиционного в то время гимназического обряда: по данному сигналу все бывшие восьмиклассники сорвали со своих фуражек серебряные гимназические гербы и с громкими восклицаниями бросили их с моста в воду. Городские обыватели, сбежавшиеся на это редкостное зрелище, хихикали и делали одобрительные замечания. Дня через два после того ко мне зашел Хаймович и сказал:

— У меня, Иван, есть предложение: с нашей заимки в город пригнали лодку… Соберем компанию и поплывем на заимку по реке.

— Великолепно! — с энтузиазмом поддержал я Михаила.

В тот же вечер молодая веселая компания: Хаймовичи, их кузен Алчедаевский, я, Сорокин, Мариупольский и др. — всего человек десять — отплыла на большой, тяжело нагруженной лодке из Омска. Ехать надо было свыше ста верст, вниз по течению, и мы взяли с собой не только надлежащее количество провизии, но также пальто, одеяла и подушки для ночлега.