Воспоминания советского посла. Книга 2

Исходя из таких соображений, М. М. Литвинов 2 сентября 1938 г. заявил французскому поверенному в делах в Москве Пайяру (посол Наджиар был в отсутствии) и просил его срочно передать французскому правительству, что правительство СССР в случае нападения Германии на Чехословакию исполнит свои обязательства по советско-чехословацкому пакту взаимопомощи 1935 года и окажет Чехословакии вооруженную помощь. Так как, однако, по условиям^{28} этого пакта обязательство советской помощи входило в силу только в том случае, если одновременно Франция, связанная с Чехословакией также пактом взаимопомощи, выступает с оружием в руках против Германии, то правительство СССР хотело бы знать намерения французского правительства в создавшейся ситуации. Со своей стороны, правительство СССР предлагает французскому правительству немедленно устроить совещание представителей советского, французского и чехословацкого генеральных штабов для выработки необходимых мероприятий. Литвинов полагал, что Румыния пропустит через свою территорию советские поиска и авиацию, но считал, что в целях воздействия на Румынию в этом смысле было бы очень желательно возможно скорее поставить вопрос об эвентуальной помощи Чехословакии в Лиге Наций. Если бы в Сонете Лиги за такую помощь высказалось хотя бы большинство (строго по уставу требовалось единогласие), Румыния, несомненно, присоединилась бы к нему и не возражала бы против прохода советских войск через ее земли.

Примерно в то же время, как впоследствии заявил Готвальд, Сталин через него довел до сведения президента Чехословацкой республики Бенеша, что Советский Союз готов оказать Чехословакии вооруженную помощь, даже если Франция этого не сделает[217].

3 сентября утром я получил из Москвы телеграмму с содержанием заявления Литвинова Пайяру. В тогдашней обстановке это был документ величайшего политического значения. Важно было, чтобы он стал известен возможно шире, ибо «кливденская клика» в течение всего августа вела кампанию нашептывания в политических кругах, суть которой сводилась к следующему: «Мы бы и рады спасти Чехословакию, но без России это трудно сделать, а Россия молчит и явно уклоняется от выполнения своих обязательств по советско-чехословацкому пакту взаимопомощи».

В тот же день, 3 сентября, я посетил Черчилля в его пригородном имении Чартвелл и подробно рассказал ему о содержании заявления Литвинова Пайяру. Черчилль сразу же понял его значение и тут же сказал, что немедленно доведет до сведения Галифакса о моем сообщении. Черчилль исполнил свое обещание. Тогда же, 3 сентября, он отправил Галифаксу письмо с подробной передачей демарша Литвинова. Он подтверждает это и в своих военных мемуарах[218]. Не ограничиваясь разговором с Черчиллем, я встретился также с Ллойд-Джорджем и заместителем лейбористского лидера Артуром Гринвудом и повторил им то, что рассказал Черчиллю.

Мой расчет при этом был такой: три лидера оппозиции несомненно будут рассказывать о демарше Литвинова своим коллегам по партии (тем более, что сообщая им о нем, я не просил их держать мои слова в секрете), и, стало быть, в политических кругах Лондона будут знать о действительной позиции СССР в столь актуальном вопросе; а если бы кто-либо из членов правительства стал клеветать в парламенте на «пассивность» СССР в чехословацком вопросе, со стороны оппозиции мог бы последовать ответ, восстанавливающий истину. В дальнейшем мой расчет полностью оправдался.

Я не сомневался тогда, не сомневаюсь и сейчас, что, если бы французское правительство подхватило протянутую ему 2 сентября Советским Союзом руку, если бы Англия в Франция хотя бы в этот поздний час искренне пошли на совместные действия с СССР, Чехословакия была бы спасена, а весь дальнейший ход европейских и мировых событий принял бы иное направление. Однако поступить так — означало бы поссориться с Гитлером, поставить крест над планами «западной, безопасности», отказаться от надежд столкнуть Германию с СССР… Нет, нет! Ни Чемберлен, ни Даладье на это не хотели пойти! Они предпочитали носиться со своими нелепо фантастическими химерами, продиктованными классовой ненавистью к стране социализма! Они готовы были ради этого пожертвовать Чехословакией, да и не только Чехословакией…

У. Черчилль в своих военных мемуарах рассказывает, что 5 сентября он получил от Галифакса ответ на свое письмо, о котором речь шла выше, где министр иностранных дел заявлял, что постановка в Лиге Наций вопроса о Чехословакии «сейчас будет мало полезной, но что он будет иметь это в виду»[219].

Через два дня после ответа Галифакса Черчиллю, 7 сентября, в газете «Таймс» появилась зловещая передовица, в которой явственно давалось понять, что наилучшим выходом из положения была бы передача Чехословакией Германии Судетской области. Английское министерство иностранных дел поспешило заявить, что оно не имеет никакого отношения к названной передовице, но этому никто не поверил.