Воспоминания советского посла. Книга 2

Когда после почти трехмесячного отсутствия в первых числах декабря я вернулся в Лондон, то оказалась, что английская сторона уже с конца октября стала выражать беспокойство по поводу слишком длительной паузы в переговорах. На сцене вновь появился сэр Хорас Вилсон и стал торопить Кагана с окончательной шлифовкой текста торгового соглашения. Он несколько раз осведомлялся о том, когда я приеду из отпуска. Попутно англичане попытались выговорить себе еще некоторые дополнительные льготы. Так, в конце октября они выдвинули требование, чтобы СССР покрывал 50% своей потребности в иностранном фрахте за счет английского тоннажа. В начале ноября они выдвинули еще одно требование, а именно: чтобы СССР ежегодно покупал в Англии известное количество шотландской сельди. Но Каган, ссылаясь на мое отсутствие, отказался обсуждать эти новые предложения. В то же время наши представители охотно принимали участие в уточнении текста соглашения, и эта работа продвинулась так далеко, что 30 ноября Вилсон прислал в посольство проект окончательно согласованного между сторонами торгового договора. Таким образом, в начале декабря мы вполне могли бы подписать торговое соглашение.

Но нет, еще раз не тут-то было! Путь к подписанию опять блокировали «посторонние вопросы». Несмотря ни на что, Саймон продолжал вести свою старую линию, категорически настаивая на урегулировании этих вопросов до или по крайней мере одновременно с подписанием. Его упорство коренилось не только в его антисоветской сущности, но также и в некоторых расчетах политического характера.

Я уже говорил о том, что весной 1933 г. британское правительство спекулировало на внутренних трудностях СССР. Именно этим объяснялось его поведение и деле «Метро-Виккерс». Последующий ход событий дал хороший урок английским реакционерам и заставил их с горечью убедиться что, говоря словами Марка Твена, «слухи» о близости смерти Советского Союза оказались «несколько преувеличенными». Однако желание увидеть Советский Союз «мертвым» у Саймона и Кº было настолько велико, что они продолжали пристально вглядываться в политический горизонт, надеясь где-либо открыть признаки недалекой гибели Советского государства. И зимой 1933/34 г. им показалось, что такая гибель совсем не за горами. Они черпали свои надежды в событиях международного характера.

Действительно, мировая ситуация в тот момент носила достаточно грозный характер. Это было время, когда на Западе и на Востоке стали складываться два очага войны, острие которых направлялось против СССР.

На Западе Гитлер только что пришел к власти в Германии. Он, правда, еще не укрепился. Гитлеровский режим еще сталкивался с большими трудностями внутреннего и внешнего порядка, но все-таки руководство (германским государством перешло к фашизму. Уже в то время было совершенно ясно, что «третья империя» делает ставку на войну и что она считает своим главным врагом страну социализма. Таким образом, на Западе перед Советским Союзом вырастала серьезная опасность. Выход Германии из Лиги Наций в октябре 1933 г. являлся ярким симптомом этого.

На Востоке крайние милитаристы типа Араки захватили власть в Японии. В то время как министр иностранных дел Хирота произносил сладкие речи о мире и дружбе между народами, японская военщина усиленно готовилась к нападению на Советский Дальний Восток. Маньчжурия быстро превращалась в плацдарм для атаки Владивостока и Хабаровска: строились стратегические дороги, возводились укрепления, увеличивались японские гарнизоны в районах, прилегающих к советским границам. В порядке маневрирования Советское правительство предложило Японии продать свою часть в КВЖД. Переговоры начались в июне 1933 г., но японские милитаристы затягивали и осложняли их различными «инцидентами» в надежде, что в ближайшем будущем они смогут просто захватить дорогу, не платя ни копеечки. Таким образом, на Востоке перед Советским Союзом также вырастала серьезная опасность. Упорный отказ Японии от заключения пакта о ненападении, несмотря на неоднократные предложения его с советской стороны, являлся ярким симптомом этого.

Обозревая в те дни мировую ситуацию, английские реакционеры, и прежде всего Саймон, полагали, что на Советский Союз быстро надвигается угроза нападения с двух сторон. Они заранее потирали руки от удовольствия и выражали уверенность, что если английское эмбарго не смогло свалить Советское правительство, то война на два фронта — против Германии и против Японии — уж, конечно, нанесет ему смертельный удар. Со своей стороны британские реакционеры готовы были оказать «молчаливое» содействие Гитлеру и Араки. Из этой общей установки британского правительства вытекала и его тактика на последнем этапе переговоров о новом торговом соглашении.