Воспоминания советского посла. Книга 2

Надо отдать справедливость Франкенштейну, с чисто дипломатической точки зрения, он был очень хороший посланник. Располагая совершенно ничтожными политическими ресурсами, Франкенштейн очень ловко и искусно вел свою игру. Он умел использовать в австрийских интересах всякую, даже самую маленькую, возможность. Особенно это относилось к искусству. Будучи сам любителем музыки, Франкенштейн превратил свое посольство в центр музыкальной и артистической жизни, где встречались английские и австрийские певцы, композиторы, актеры, режиссеры, художники и другие служители искусства. Устраиваемые Франкенштейном музыкальные вечера, фестивали, выставки и т. п. были очень популярны и славились высоким качеством. Все это создавало около австрийского посольства особый ореол. О нем много говорили, его выделяли из скучной вереницы дипломатических представительств второстепенных стран и ставили вровень с посольствами великих держав. Так, с помощью муз Франкенштейн до известной степени компенсировал недостаток политического влияния послевоенной Австрии. Но будь этого, его посольство просто превратилось бы в маленькую захудалую канцелярию по австрийским делам.

Впрочем, Франкенштейн не ограничивался только сферой искусства. Он усердно старался также укрепить, поскольку это было вообще возможно, политический престиж Австрии и ее лондонского посольства. Это в значительной степени облегчалось тем обстоятельством, что, будучи монархистом, аристократом, католиком, Франкенштейн являлся «своим» человеком для английского двора и для правоконсервативных кругов. И Георг V, и Георг VI всегда относились лично к Франкенштейну очень хорошо, приглашали его во дворец и разными иными способами демонстрировали свое благоволение. Он был желанным гостем и в домах таких махровых английских консерваторов, как лорд Лондондерри, лорд Ридесдель, лорд и леди Астор и др. Франкенштейн сумел хорошо использовать все эти связи политически, добывая займы и субсидии для своей страны, организуя визиты руководителей Австрии в Лондон и т. п. В мое время в Англию приезжал Дольфус, канцлер-карлик (его убили нацисты в 1934 г.). Позднее британскую столицу посетил преемник Дольфуса на посту канцлера Шушниг. Сам Франкенштейн до конца остался аитинацистом. Корни этих настроений австрийского посланника приходилось искать, конечно, не в его склонности к демократии (каковой у него как раз не было), а в его приверженности к аристократизму, католицизму, австрийскому национализму. Известную роль, вероятно, играло и его англофильство — в Лондоне он провел свыше 20 лет. Как бы там ни было, но сразу же после оккупации Австрии германскими войсками в марте 1938 г. Франкенштейн вышел в отставку и отказался служить Гитлеру.

Что было дальше делать? Франкенштейн недолго раздумывал над своим будущим. Английские друзья очень скоро предоставили ему выгодный «бизнес» в Сити, а 25 июня 1938 г. английский король пожаловал ему английское дворянство. Из барона Георга фон Франкенштейна он превратился в сэра Джорджа Франкенштейна. Около того же времени этот старый, казалось, закоренелый, холостяк вдруг женился на молодой англичанке с внешностью красавицы из трагической сказки: бледное, как маска, лицо, черные, как вороново крыло, волосы, ярко-пунцовые губы и горящие огнем глубоко сидящие глаза.

Старый австрийский аристократ с тысячелетней традицией власти и господства кончился.Начался средний преуспевающий английский бизнесмен, слегка позолоченный дворянской короной…

Когда я вспоминаю этот первый период моей работы в Лондоне, в голове моей встают лица, лица, лица… Толпы лиц… Вереницы лиц… Всех видов, типов, состояний… В течение целых четырех месяцев моим главным занятием было видеть людей, устанавливать контакты с людьми. Я сам ездил с визитами, я принимал у себя визитеров. Бывали дни, когда я делал по три-четыре новых знакомства подряд. Еще никогда до того мне не приходилось иметь непосредственного общения с таким количеством людей. Люди наполняли мое воображение, люди теснились в моем сознании… Это требовало огромного напряжения, это было очень утомительно, но имело именно тот результат, которого я добивался.

Как-то в марте 1933 г. я был с очередным визитом у супругов Вебб. В ходе разговора Беатриса сказала:

— Вы поступили очень правильно, что перезнакомились с таким большим количеством людей, занимающих видное положение в различных кругах и сферах. За последние педели мы с Сиднеем много слышим об этом от наших знакомых и друзей. Все говорят: «А знаете, этот новый большевистский посол как будто бы всерьез хочет работать над улучшением отношений между Лондоном и Москвой…» Желаем вам всякого успеха в вашей нелегкой задаче!

* * *

Жена посла может во многом способствовать успеху его работы. Этого часто не понимают люди, мало знакомые с конкретными функциями посольства, но тем не менее это несомненно так.